Генрих II Валуа (31 марта 1519, Сен-Жермен-ан-Ле, - 10 июля 1559, Париж),

До вступления на престол 

Генрих был средним из трёх сыновей короля Франциска I и, таким образом, не являлся наследником трона. Временем, которое определило формирование его характера, были приблизительно пять лет, проведённых вместе со старшим братом в Испании в качестве заложника, чтобы сделать возможным возвращение во Францию отца, попавшего в императорский плен после сражения при Павии (1525).

Большую часть этого времени - до заключения и осуществления мира в Камбре - оба королевских сына провели в неблагоприятных, даже унизительных условиях в многочисленных кастильских крепостях, так как испанцы стремились сделать невозможными попытки бегства или освобождения. Связанное с этим пленением унижение Генрих не забыл никогда и питал непреодолимую ненависть к Карлу V, как его инициатору. 

Через несколько лет после возвращения во Францию Генрих женился на Екатерине Медичи, дочери герцога Урбинского Лоренцо ди Медичи и его супруги Мадлен из древнего французского рода Ла Тур д'Овернь. Рано оставшаяся сиротой, Екатерина была родственницей и подопечной папы; брак, следовательно, оказался в центре широко задуманного франко-папского плана альянса, предусматривавшего кроме церковных уступок в отношении некоторых кардинальских назначений и повышения Франциском церковных десятин завоевание сферы влияния, образованной из Милана, Пармы, Пизы и Монферра, где должны были править молодые супруги. Смерть Климента VII несколько месяцев спустя расстроила этот план и снова лишила Франциска I поддержки в Италии.

Политическая выгода от брака с Екатериной исчезла, и многие современники, если даже и не сами супруги, считали его теперь ошибкой, тем более, когда Генрих после внезапной смерти брата, дофина Франциска, в 1536 выдвинулся на первое место в порядке престолонаследия. К этому времени уже началась связь Генриха с Дианой де Пуатье. До самой смерти славившаяся красотой вдова Луи де Брезе, которая была на двадцать лет старше Генриха, оставалась рядом с ним, оказывая влияние на мысли и действия дофина, а потом и короля. Екатерина Медичи в течение всех этих лет находилась на заднем плане и ничем не проявляла свои выдающиеся политические способности, которые сделали её главной фигурой королевства во время следовавших друг за другом правлений её трех сыновей. Пожалуй, только неизменная готовность к покровительству антигабсбургски настроенным итальянским землякам, которые как «изгнанники» находили прибежище при французском дворе, заставляла её тесно соприкасаться с политическими вопросами. Так как Диана де Пуатье была достаточно умна, она требовала от своего возлюбленного в рамках возможного уважительного отношения к жене. Высокообразованная, но физически малопривлекательная Екатерина снискала если не любовь, то, возможно, благожелательность и уважение Генриха. 

Мало что связывало дофина с отцом. Франциск I даже при жизни дофина Франциска оказывал предпочтение своему младшему сыну Карлу, похожему на него по своему душевному складу. С тех пор как Генрих, став дофином, начал высказывать собственное политическое мнение, пропасть углубилась. Особенно отчётливо это проявилось в отношении Генриха к мирному договору в Крепи, по которому Франция теряла все приобретения, сделанные с определённого момента, в частности Савойю (включая Пьемонт), завоеванную в 1536. Была обещана военная помощь против турок и в одном секретном условии давалось согласие французов на созыв общего Собора для улаживания конфессиональных споров. Договор предусматривал брак младшего сына Франциска I с представительницей дома Габсбургов. По договору предполагался отказ от традиционных законных притязаний французской короны на Милан, а также от прежних претензий на Неаполитанское королевство и графства Асти, Фландрское и Артуа. Император в качестве ответного хода отказывался от Бургундии. 

Дофин в присутствии свидетелей заявил, что он против этого мирного договора, проявив тем самым стремление к сохранению целостности монархии. Смерть Карла Орлеанского в 1545 помешала исполнению договора, однако и впоследствии Генрих сохранял дистанцию по отношению к отцу и его политике. Прежде всего, он не прерывал контактов с немецкими протестантами и из политического расчета вызвал у них определенные надежды на введение протестантизма во Франции в тот момент, когда Франциск I начал преследование их французских единоверцев интенсивнее, чем когда-либо раньше.

Внешняя политика до 1556 

31 марта 1547 умер король Франциск I. Многие близкие ему люди должны были теперь отступить: его влиятельнейшая любовница герцогиня д'Этамп была незамедлительно удалена от двора, адмирал д'Аннебо лишён части своих военных должностей и исключён из узкого круга Совета, у канцлера Оливье была отобрана королевская печать.

Многие некогда могущественные люди вернулись назад, например, впавший в немилость коннетабль Анн де Монморанси. Монморанси сумел завоевать дружбу дофина, когда тот во многих походах накапливал военный опыт под его руководством. Восстановленный в звании коннетабля Франции, Монморанси впредь обладал как бы вице-королевской властью и до смерти Генриха наряду с ним был доминирующей фигурой. 

Его злейшими соперниками в борьбе за влияние на короля были два старших сына герцога де Гиза. Гизы обладали большой самонадеянностью из-за принадлежности к лотарингскому герцогскому дому, младшей ветвью которого они являлись. Герцог Франциск Омальский, который после смерти своего отца принял титул герцога де Гиза, был блестящим военным и одарённым политиком. В политическом отношении ему не уступал младший брат Карл, который ещё в молодые годы стал архиепископом Реймсским и при поддержке Генриха сразу после смерти короля был возведён в сан кардинала. 

В течение всей эры Генриха в Монморанси и братьях Гизах воплощались не только две борющиеся за власть и влияние на короля силы, но и две противоположные концепции внешней политики. Резкий и неприступный коннетабль, суровый и даже жестокий на поле брани к врагам своего короля, был склонен к осмотрительности и даже к принципиальной готовности бороться за мир. Гизы же были обычно на стороне партии отважных действий и оправданного риска, между прочим, ещё и потому, что испытание как полководца было для герцога Франциска лучшим способом уменьшить расстояние между собой и влиятельным Монморанси. 

Правление Генриха II с самого начала проходило под знаком внешней политики. После договора в Крепи в 1546 был заключен мир с Англией. Причиной того, что после смерти Генриха VIII (умершего за несколько месяцев до Франциска I) конфликт снова разгорелся, была на первый взгляд проблема шотландского престолонаследия. В Шотландии после смерти короля Якова V регентшей при своей маленькой дочери Марии Стюарт стала Мария де Гиз, сестра герцога и кардинала Лотарингских. Брачный союз наследницы трона с тогда еще несовершеннолетним Эдуардом VI Английским был бы крайне неблагоприятным для Франции и даже опасным, потому что Шотландия традиционно являлась важнейшим союзником против старого врага - Англии. В этой ситуации Генрих принял решение взять инициативу в свои руки и заключить брак своего старшего сына Франциска с Марией Стюарт. После того как летом 1548 шотландская наследница трона была доставлена ко французскому двору, Генрих объявил себя покровителем Шотландии и поддержал регентшу, послав войска. Вероятность войны с Англией в немалой степени зависела от позиции Карла V, а он не хотел пожертвовать миром с Францией ради желаемой Сомерсетом коалиции. Англо-французский договор 1550, который не только давал мир Шотландии, но и предусматривал возвращение Булони за выплату определённой суммы, был первым значительным успехом молодого короля в области внешней политики и вдохновляющим знаком на будущее. Но что же Генрих наметил себе на это будущее? Еще его протест против мира в Крени определенным образом указывал на курс, которого дофин последовательно придерживался, контактируя с врагами Карла V в Империи. Правда, протестантские принцы Империи, которые когда-то нашли в лице Франциска I опору против своего императора, после Шмалькальденской войны были сильно стеснены в своих действиях. Если Генрих, как это казалось, хотел возобновить борьбу против Габсбурга, то отправные пункты находились скорее в Италии, хотя прочно укоренившемуся габсбургскому влиянию как в герцогстве Миланском, так и в Неаполитанском королевстве и на Сицилии противостояло только французское присутствие в аннексированном в 1536 Пьемонте. Единственным надежным сторонником Франции на Апеннинском полуострове мог считаться герцог Феррарский, жена которого Рене Французская была внучкой короля Людовика XII. 

Однако на помощь Генриху пришло совершенно неожиданное событие: убийство Пьеро Фарнезе, герцога Пармского. (Фарнезе, незаконный сын папы Павла III, был посажен на престол в зависимом от Ватикана герцогстве Пармском.) Губернатор Милана дон Ферранте Гонзага воспользовался ситуацией и быстро оккупировал герцогство испанскими войсками. Но это склонило на сторону Франции до сих пор проимператорски настроенного Павла III, возлагавшего ответственность за убийство сына на сторонников Карла V. Альянс, который предложил Генрих через Карла Лотарингского, находившегося в Риме по случаю возведения в сан кардинала, не был заключен из-за отрицательного отношения Венеции. То, что Генрих все-таки повел через Альпы на Пьемонт войска, пока его не вынудил вернуться разразившийся в Южной Франции налоговый бунт, свидетельствует о его твердом желании доказать французское присутствие в Италии. 
Когда вскоре после этого умер папа Павел III, ситуация коренным образом изменилась. Его преемник Юлий III вступил в конфликт с Францией. Разногласия возникли из-за отказа Франции участвовать в Тридентском Соборе, созванном для решения конфессиональных вопросов. Генрих не без оснований полагал, что его участие усилит положение императора. Наряду с этим возник еще один папско-французскнй конфликт вокруг Пармы, которую Юлий III хотел отнять у Фарнезе. 

Генрих решил использовать ситуацию для усиления своего влияния в Италии. В мае 1551 он выдал замуж за Горацио Фарнезе свою внебрачную дочь Диану и принял под защиту герцогство Пармское. Спешно посланная армия вытеснила папско-императорские войска, стоявшие в Парме под командованием дона Ферранте Гонзага, при этом она была поддержана военно-морскими силами султана, старого союзника Франциска I. Таким образом, папа попал под давление, он пошел на уступки и приказал возвратить Парму Оттавио Фарнезе. То, что он в первые месяцы 1552 отложил Тридентский Собор, было связано также с событиями по ту сторону Альп. 

Когда французская интервенция успешно развивалась на итальянском театре военных действий, положение там тоже нормализовалось. С давних пор французская дипломатия вела тайную деятельность в Империи против императора. Ключевой фигурой в этой игре был Мориц Саксонский, курфюрст из Веттииского дома. Наделенный после окончания Шмалькальденской войны как союзник императора титулом курфюрста своего эрнестинского кузена, Мориц с некоторого времени держался на расстоянии от Карла V.

Досада по поводу продления плена его тестя, ландграфа Гессенского, а также опасения, что ему, находившемуся на стороне императора, придется в ближайшей перспективе защищать свои новые владения, заставили его задуматься о смене стороны. Вместе с двумя другими принцами он в октябре 1551 заключил в Лохау союз, который в феврале следующего года был ратифицирован Генрихом в Шамборе. 

Союз предусматривал совместные действия Генриха с немецкими принцами против Карла V. Эти действия были обоснованы справедливой борьбой против «зверского испанского рабства». Франция принимала участие в союзе как защитник «свободы» немецких принцев. Генрих обязался предоставить широкую военную и финансовую помощь. Чтобы обеспечить стратегически французский поход на Империю, немецкие партнеры по договору крайне сомнительным, с точки зрения императорского права, способом вверили ему лотарингские имперские города Мец, Туль и Верден, а также Камбре, как имперский викариат. Кроме того, имперские принцы пообещали при следующих выборах императора поддержать приемлемого для Франции кандидата или кандидатуру самого короля Франции. 

В феврале 1552 начались военные действия. Королевская армия подошла к Рейну, а в Меце, Туле и Вердене были поставлены французские гарнизоны. Даже независимое от Франции герцогство Лотарингское было подчинено французскому влиянию, его несовершеннолетний герцог был формально отдан под опеку короны и послан для дальнейшего воспитания ко французскому двору. Франция теперь владела стратегическими линиями между Маасом и Рейном, важными во многих отношениях: для наступления на Империю, для охраны собственной территории от нападений с Востока, а также для перекрытия коммуникационных путей разделенной в пространстве габсбургской сферы влияния на юге Империи и в Нидерландах. 

Намерение, которое Генрих связывал с походом, не смогло осуществиться, и причиной этого было поведение принцев. Мориц, который в военном отношении уже почти загнал в угол императора, не довел дела до конца и начал сближаться с умеренным братом императора Фердинандом, римским королем и регентом австрийской страны. Генриху пришлось начать отступление, тем более, что спешно набранная императорская армия угрожала со стороны Нидерландов северо-восточной Франции. 

Мец вскоре был осажден крупными императорскими силами, однако герцог Франциск де Гиз успешно оборонялся. После того как мероприятие Генриха, известное под названием «Немецкий вояж», не достигло намеченной цели, утверждение французского присутствия в форме протектората в городах Мец, Туль и Верден осталось единственным ощутимым результатом альянса, заключенного в Лохау и Шамборе. 

Теперь многолетняя конфронтация между Валуа и Габсбургом протекала в основном в двух местах. В Италии, где успех в Меце сильно поднял французский престиж, французские войска угрожали Милану со своей базы в Пьемонте. Продолжение согласия с Портой сделало возможными совместные франко-турецкие морские операции. Наибольшее значение, конечно, имела позиция города-республики Сиена, откуда летом 1552 был изгнан испанский гарнизон и была адресована Франции просьба о защите. Сиена имела стратегическое значение: она угрожала южному флангу проимператорской Флоренции, владела важными портами вдоль берегов Мареммы и, кроме того, граничила с Папской областью. Таким образом, она после Пармы представляла собой превосходный отправной пункт для ликвидации габсбургского господства в Италии. Другой важной опорной точкой для Франции была генуэзская Корсика, оккупация которой стала возможной около года спустя благодаря достигнутому вместе с турецким флотом господству Франции в западной части Средиземного моря, правда, ценой перехода до сих пор нейтральной Генуи в испанско-габсбургский лагерь. На северо-востоке Франции после снятия осады Меца Генрих, поддержанный в этом Монморанси, пресек новую императорскую инициативу на границе Франции. Тем временем Карл V сумел полностью восстановить свои военные силы, сосредоточенные в Нидерландах. Осада и взятие в апреле 1553 французской пограничной крепости Теруанн и окончательное завоевание Эдена развеяли иллюзии о недееспособности императора. Медленно пришло в действие французское сопротивление, так как Генрих и Монморанси после окончания осады Меца, неправильно оценив ситуацию, не держали вместе свои войска. Вовремя удалось снять осаду Дуллана, расположенного всего в 20 км от Амьена, однако чересчур осторожная тактика Монморанси помешала энергичному контрудару. С большим воодушевлением прошло французское наступление в феврале 1554, и был даже захвачен Брюссель. Однако после первоначальных успехов и здесь французы потерпели неудачу в результате мастерской отвлекающей тактике императорского полководца герцога Эммануэля Филиберта- Савойского. Неожиданный успех у Ранти, недалеко от Теруанна, который мог бы поставить Карла V в затруднительное положение, Монморанси не использовал. 

И вообще в 1554 Генриха постиг ряд неудач. Не только свершился брак между сыном Карла V Филиппом и сводной сестрой короля Эдуарда Английского наследницей трона Марией Тюдор, брак, который Франция всеми средствами старалась предотвратить, но и началось неблагоприятное развитие событий в Италии. В мае 1554 Пьеро Строцци, губернатор Сиены, был наголову разбит в битве у Марциано герцогом Тосканским Козимо Медичи, и тем самым был открыт путь для осады города флорентийско-императорскими войсками. Ровно год спустя в мае 1555 пала Сиена и вместе с ней основная опора французского влияния в средней Италии. 

Эти события склонили Генриха к переговорам, которые были желательны для Карла V, потому что ему нужно было бороться с внутренними трудностями и решать вопрос о наследовании. Переговоры велись при посредничестве папы, а также королевы Англии. В Адре, недалеко от Кале, собрались лучшие дипломаты из обоих лагерей. Французскую делегацию возглавлял кардинал Лотарингский, императора представлял Гранвель. Стороны предъявили максимальные требования и проявили столь слабое желание к компромиссам, что посредники безрезультатно разъехались. Французскую неуступчивость, по меньшей мере частично, можно объяснить тем, что главой церкви стал явно антигабсбургски настроенный папа Павел IV. Обоснованность этого расчета подтвердилась следующей осенью, когда кардиналу Лотарингскому удалось осуществить оборонительный союз между Францией, папой и герцогом Феррарским. 
Но прежде всего именно отречение Карла V дало событиям новый поворот и сделало возможными дальнейшие переговоры. Габсбургская сфера влияния была поделена между Филиппом, получившим Испанию, Нидерланды и итальянские владения, и братом Карла Фердинандом. 

В этих изменившихся обстоятельствах обе стороны в начале 1556 в аббатстве Восель договорились о пятилетнем перемирии при временном сохранении статуса владений Мец, Туль и Верден. Корсика и другие позиции, по крайней мере, временно оставались за Генрихом. Переговоры в Воселе провел адмирал Колиньи, племянник Монморанси; видимо, коннетабль содействовал решению Генриха об этом перемирии. Гизы же пребывали в решительной оппозиции: кардинал Лотарингский, проложивший путь к новой силовой акции в Италии, увидел, что заключенный при его посредничестве альянс дезавуирован. От герцога Гиза, со времени осады Меца не имевшего серьезных поручений и отодвинутого на задний план, по сравнению с Монморанси, в последний момент ускользнуло назначение генерал-лейтенантом итальянского театра военных действий.

Внешняя политика после 1556 

Папа плохо воспринял перемирие 1556 и постарался склонить Францию к разрыву с Испанией. Ситуация драматически обострилась, когда папа отлучил от церкви Карла V и Филиппа II из-за покровительства двум отлученным от церкви представителям римской аристократической оппозиции. Под впечатлением испанской акции - герцог Альба вторгся с юга в Папскую область - король решился на радикальное изменение прежнего курса.

Вмешательство в пользу папы было теперь необходимо с точки зрения королевского престижа - французский монарх продолжал носить почётный титул защитника церкви. При оценке поведения Генриха нужно учитывать, что ему трудно было избежать действий, вытекавших из этого морального долга, он не хотел наносить ущерба репутации своей короны. Наряду с этим, правда, имелся слабый шанс одним ударом покончить с испанским присутствием в Неаполитанском королевстве и помочь добиться власти одному из младших сыновей французского короля. Герцог де Гиз был назначен генерал-лейтенантом итальянского театра боевых действий. В феврале 1557 он вошёл в Рим. До этого он набрал в Пьемонте большую армию и договорился с герцогом Феррарским, последним важным союзником Франции в Северной Италии, после того как герцог Пармский сменил ориентацию. 

Однако начатые тогда военные операции не принесли желаемого успеха. Армия Гиза значительно уступала силам Альбы, эпидемии ослабили военную мощь французов, неблагоприятное финансовое положение Франции привело к беспорядку в снабжении и оплате войск, и поведение папы способствовало всевозможным недовольствам. Сверх того, не пришел обещанный Портой флот, который был нужен для блокирования испанских коммуникационных линий. Когда была прорвана французская осада Весте Цивителла, стало очевидно, что нечего и думать об успешном вторжении в Неаполь. Несколько успехов французских войск в Северной Италии не смогли существенно улучшить общее положение. Гиз уже находился в трудной ситуации, когда произошли катастрофические события на французской северной границе. Там в августе 1557 Эммануэль Филиберт Савойский нанес сокрушительное поражение Монморанси: многие военачальники, которые не находились с Гизом в Италии, либо погибли, либо, как сам Монморанси, попали в плен к испанцам. Вдобавок испанцам удалось взять крепость Сен-Кантен, которую мужественно защищал Колиньи. Последствия этого события были драматическими: сердце королевства, сам Париж, находился под сильной угрозой. 
Под давлением обстоятельств Генрих распорядился срочно отозвать герцога Гиза и его войска. Это отречение от итальянских союзников разрушило фундамент французского влияния на Апеннинском полуострове, так как ввиду угрожающей близости Альбы, авангард которого уже появился у Рима, папе ничего не оставалось, как искать соглашения с Филиппом II. Испанское господство в Италии после этой пробы сил утвердилось ещё основательнее, чем раньше. 

На севере, где положение ещё раз обострилось из-за вступления в войну Англии на стороне Испании, что, правда, уже давно предвиделось, руководство военными операциями теперь полностью находилось в руках герцога Гиза, на которого как на генерал-лейтенанта королевства на время отсутствия Монморанси были возложены обязанности коннетабля. Неудачи на границе с Нидерландами безотлагательно требовали решительных и быстрых действий. Как и прежде всего где нужно было осуществить французское контрнаступление, чтобы добиться оптимального успеха? В королевском Совете скоро возобладало мнение, что возвращение Сен-Каптена должно быть отложено в пользу другого мероприятия, обещавшего соединить значительное стратегическое преимущество с важным психологическим эффектом, - отвоевания Кале, который уже более полутора столетий находился в руках англичан. Там Англия могла быть затронута самым чувствительным образом, и оттуда можно было держать под угрозой испанские военные силы в Нидерландах. Генрих принимал деятельное участие в решении проводить операцию при неблагоприятных климатических условиях в зимние месяцы, тогда как герцог Гиз не советовал этого делать. Тем не менее Гизу удалось привести к счастливой развязке это предприятие: 8 января 1558 он принял капитуляцию английского гарнизона. 
Отмеченное большими торжествами взятие Кале было последним серьезным успехом вооруженных сил Генриха в этой войне. Дальнейшее военное противостояние из-за финансового истощения обеих сторон всё больше и больше приобретало черты ничейной борьбы. 

Генрих понимал, что тяжелое финансовое положение и другие внутренние проблемы, и в первую очередь беспрепятственное распространение протестантизма, требовали концентрации всех сил и не позволяли дальше допускать примата внешней политики. К тому же он страдал от разлуки с Монморанси и, вероятно, был недоволен растущим влиянием Гизов. 

Коннетаблю, все еще находившемуся в плену, было поручено провести зондирующие беседы, которые в конце концов вылились в переговоры о мире. С самого начала Генрих питал мало иллюзий по поводу того, что именно испанцы и англичане потребуют от него. Он твердо решил сохранить только Кале, а также Мец, Туль и Верден. Даже завоеванный в 1536 Пьемонт он готов был отдать.

Так как соглашение с Испанией на основе взаимных реституций вскоре оказалось возможным, непосредственным препятствием для заключения договора являлась претензия Англии на Кале. Смерть Марии Тюдор в ноябре 1558 привела к прекращению переговоров и способствовала долгосрочному ослаблению английских позиций. Сводная сестра Марии, ее преемница Елизавета отклонила брачное предложение Филиппа и готовилась вести островное королевство в протестантский лагерь. Испания же больше не была обязана защищать английские интересы. Когда посредники в феврале 1559 снова встретились недалеко от Камбре, Франция и Англия согласились на условное оставление Кале за Францией сначала на восемь лет. С Испанией договорились о полном обмене завоеваниями. Герцог Савойский получил обратно свою родину, включая Пьемонт, за исключением нескольких важных крепостей (Турин, Кьери, Кивассо, Пиньеролло, Вилланова д'Асти). Графство Монферра Франция уступила герцогу Мантуанскому; Монтальчино, последнее прибежище несгибаемых сиенцев, - герцогу Тосканскому, а Корсику - генуэзцам. Принадлежность городов Мец, Туль и Верден не подвергалась обсуждению, так как здесь речь шла о делах Империи. Мир был скреплён двойным брачным союзом: овдовевший после смерти Марии Тюдор Филипп II женился на дочери Генриха Елизавете, а Эммануэль Филиберт Савойский - на сестре короля Маргарите.

Внутренняя политика 

В своей собственной сфере влияния Генрих II с самого начала продолжал религиозную политику своего отца и бескомпромиссно преследовал протестантов. Уже в октябре 1547, то есть несколько месяцев спустя после вступления на трон, специальной палате Парижского парламента было поручено преследование протестантов. Вскоре за большое число вынесенных смертных приговоров ее стали называть «Огненной палатой». Ряд предписаний уточнял подлежащие преследованию составы преступления и соответствующие меры. Таков был изданный в Шатобриане около 1551 эдикт, который призывал всех подданных короля доносить на приверженцев реформаторской религии, грозил огромными штрафами за поддержку протестантов и запрещал любой контакт с Женевой, центром Реформации кальвинистского толка и прибежищем все возраставшего количества французских эмигрантов. Пока продолжалась война, проведение в жизнь королевской прерогативы было сопряжено с большими трудностями; напротив, учение Кальвина находило всё больше сторонников в окружении короля, а также в среде высшего чиновничества и даже высшего духовенства. После окончания войны Генрих со всей решимостью выступил против такого развития событий. Дело дошло до знаменательной сцены, когда он в начале июня 1559 присутствовал на совместном заседании палат Парижского парламента, так называемого Меркуриала. Ряд представителей этой палаты, невзирая на последствия, признались в своей симпатии к делу Реформации, потребовали улаживания религиозных распрей на свободном и общем Соборе и открыто критиковали королевскую религиозную политику. Двое из них, Анн де Бур и Луи дю Фар, по приказанию разгневанного короля, несмотря на традиционную неприкосновенность, были арестованы на месте, некоторые другие - позже, и обвинены в ереси. 

Усиление реформистского движения, которое ярко проявилось в этом событии, было важной, но не единственной причиной отказа от амбициозной внешней политики. Несмотря на значительное и устойчивое экономическое процветание в период правления Генриха II, во Франции из-за растущих военных расходов все больше и больше увеличивалась государственная задолженность, которую вряд ли можно было ликвидировать. Доходы от королевских доменов, а также от традиционных поземельных налогов «тальи», «табели» и «эд», как и от новых, таких как введенный в 1549 «тальон», скоро стали далеко не достаточными, чтобы покрыть расходы короны. 

Средство, к которому Генрих прибег для покрытия своих финансовых нужд энергичнее, чем все его предшественники, была рента, то есть продажа доходов от определенных привилегий, которые в течение установленного времени служили процентами за уступку подлежащей возврату суммы. 

Но ещё важнее были большие займы, которые Генрих брал у банкиров города Лиона. Практика финансового займа таила много опасностей: так как в общем он брался при необходимости от случая к случаю, нужные деньги не всегда своевременно находились в распоряжении, при скоплении многих займов долговая ситуация становилась запутанной, и из-за увеличения процентов возврат денег оказывался под угрозой. Именно этот механизм уже привел Испанию к большим трудностям. Генрих решил справиться с ним с помощью финансово-политической меры. С 1555 король и соответствующие банкиры создали как бы банковский консорциум, «большую лионскую партию», которая выступала как общий кредитор для всех контрактных займов. При 16% в год договорились о возврате суммы в 5% от общего долга, приуроченного к проводившейся четыре раза в год Лионской ярмарке. Этот способ гарантировал регулярную и обозримую выплату процентов, а также постоянное погашение общего долга, однако он мог действовать только до тех пор, пока не производилось причисление новых долгов или, по крайней мере, они не превышали определенных границ. Возникшая из-за войны финансовая необходимость слишком быстро привела в беспорядок эту отнюдь не глупую систему «большой партии» и способствовала тому, что до конца правления Генриха II долги выросли до фантастической суммы в 43 миллиона ливров, почти в три раза превышая годовой государственный доход. Средством для увеличения доходов короны была также продажа королевских должностей, которую Генрих широко практиковал; многие перемены в административной структуре королевства, осуществленные в его эпоху, были вызваны финансовыми нуждами. Поиск денег был причиной создания парламента в Ренне в 1552, равно как и введение в том же году семестровой системы для финансовых судов, а вскоре после этого и для парламентов. Отныне там должность занималась два раза, и каждый из ее обладателей исполнял свои функции шесть месяцев. Иногда такие прибыльные административные преобразования были вполне разумными по существу: когда в 1551 вместе с «гражданскими и уголовными судами» была создана средняя судебная инстанция, это привело к значительной разгрузке парламентов, наводненных обращениями низших судебных инстанций. 

Вообще давление внешних обстоятельств в эпоху Генриха II вызвало ускоренное изменение французских учреждений, и даже если есть основания предполагать, что многие меры были подготовлены ещё при Франциске I, тем не менее это создало базу для формирования современного государства. Так, в 1547 были назначены четыре государственных секретаря, они должны были заниматься подготовительной обработкой решений внутренних и внешних дел. В этой связи находится также дробление королевской финансовой администрации и назначение «первого советника» в Совете, предвосхитившего «главного министра» следующего столетия. После соляного бунта в 1548, который разразился во время поездки Генриха в Пьемонт, было учреждено регентство, состоявшее из Екатерины Медичи, Совета и многочисленных «генерал-лейтенантов». В Компьенском эдикте 1555 были предусмотрены «докладчики в государственном Совете», которые, регулярно разъезжая по определенным районам, представляли центральную власть в провинциях. Возможно, ещё больше оправдало себя использование чрезвычайных комиссаров, приставленных к военным губернаторам захваченных, оккупированных или аннексированных территорий (Пьемонт, Тоскана, Корсика, Мец, Туль и Верден): здесь уже наметилось появление столь значительной в XVII веке должности интенданта. Таким образом в 1559 Франция, бесспорно, получила надежную административную структуру, которая сослужила ей добрую службу в самую мрачную эпоху. По словам историка администрации Мишеля Аитуана, этот фундамент позволил ей «противостоять злейшим бурям». 

Было ли это все собственным творением Генриха, или на эти шаги его толкало окружение, кто мог стоять за кулисами в качестве движущей силы? На эти вопросы нет достоверных ответов. Даже если не он был инициатором описанных административных реформ, все равно своей позитивной ролью в их претворении он показал, что у него хватало и политического смысла и способности к рассуждению. 

Но достаточно ли этого, чтобы оценить эпоху Генриха II положительно? Несомненно, это сделать нелегко, тем более, что у него менее, чем у его отца, было развито столь привлекательное качество увлечённого искусством ренессансного государя. Современники в один голос сообщают о его предпочтении физическим упражнениям и спорту, хотя он, конечно, не был лишен понимания искусства. Он покровительствовал видному архитектору Филиберу де л'Орму, который, кроме всего прочего, построил для Дианы де Пуатье замок в Ане, заботился о восстановлении королевских замков Фонтенбло и Сен-Жермен и поручил Пьеру Леско переделать в соответствующую духу времени резиденцию средневековый парижский Лувр, однако его меценатская деятельность не шла ни в какое сравнение с деятельностью отца. 

Несмотря на менее выраженную эстетическую склонность, Генрих был очень восприимчив к символическим формам выражения своего авторитета и достоинства. Это, например, воплотилось в церемонии королевских «выходов». Мотив монаршего величия лёг в основу многих аспектов его правления. Даже если обратить взор на внешнюю политику, можно заметить, какую роль играли идейные моменты в ее обосновании и претворении. Внешняя интервенция в большинстве своем прикрывалась идейной мотивацией: речь шла при этом о «защите» - защите немецкой свободы, сословной свободы, защите Пармы или Сиены от габсбургского владычества в Италии. Конечно, это маскировало собственные стратегические интересы, связанные с ними притязания и из-за скверной тактики частично доводилось до абсурда (хотя бы сговор с турками), однако нельзя не учитывать, что в них присутствовал значительный элемент понимания Генрихом своей роли. Ибо в то время как французская корона исполняла роль защитника от возмутителя спокойствия - стремившегося к созданию мировой монархии габсбургского дома, она одновременно претендовала на положение поддерживающей порядок силы внутри христианского мира и выдвигала собственные всемирные притязания. 

Амбициозная политика Генриха потерпела крах. То, что осталось Франции, было незначительным, главный же соперник Испания вышла из столкновений усиленной во многих отношениях. Некоторые из соратников Генриха, например, честолюбивый герцог де Гиз, переживали это тяжело и не скрывали от короля своего разочарования по поводу поворота событий. Правление Генриха подошло к концу не без некоторых положительных результатов. Одним из них была реорганизация административных структур. С территориальной точки зрения, несмотря на все усилия, Франция получила только Кале и лотарингские города Мец, Туль и Верден. Однако, по иронии судьбы именно конец дорогостоящей и изнурительной захватнической политики в Италии и относительная консолидация французской территории в стратегически уязвимых местах, обеспечили Франции на будущее хорошую исходную базу и способствовали тому, что после эпохи Генриха IV, а потом Ришелье, габсбургская Испания была окончательно опережена. Только нельзя допускать ошибку, относя полностью к достижениям Генриха продолжавшие позитивно действовать аспекты. С его точки зрения, названные приобретения были важными шагами, но всего лишь элементами более обширного общего плана, от которого он вынужден был отклониться под давлением обстоятельств.

1. Французские короли и императоры, под ред. Петера К. Хартманна; "Феникс", Ростов-на-Дону, 1997.

Последнее обновление страницы   12.10.04 15:19:36