Иван V Алексеевич (27 августа 1666, Москва - 29 января 1696, там же) 

Из всех Романовых царь Иоанн (Иван) Алексеевич - самая "блёклая" фигура. Оказавшись заложником политических интриг, он практически не принимал участия в управлении государством и поэтому почти не оставил следа в истории. Причиной всему было очень плохое здоровье царя. Иногда в литературе можно встретить утверждение, что Иван был слабоумным, чуть ли не сумасшедшим. Это не так. Царь был слаб физически, но никак не душевно. Подобно брату Фёдору, болел цингой и, подобно младшему брату Петру, падучей. Один из иностранных путешественников писал, что припадки у Ивана случались ежемесячно и, кроме того, царь плохо видел. Физическая немощь проявлялась и в каком-то дефекте речи. Австрийский дипломат отмечал, что царь "говорил слабым и неясным голосом", а когда "встал, чтобы спросить о здоровье императора, то едва мог стоять на ногах, и его поддерживали два камергера под руки". Обычно во время официальных аудиенций вместо Ивана выступал кто-то из бояр, зачитывая его речи. Из иностранных свидетельств следует также, что Иван был разбит параличом. Но это вряд ли соответствует действительности, поскольку царь постоянно присутствовал на церковных службах и ездил на богомолья. Особенно любил он Новодевичий монастырь, где подолгу задерживался.

После смерти Фёдора Нарышкины провозгласили царём Петра, и только стрелецкий бунт и выступление Софьи позволили восстановить справедливость, так как именно Иван был наследником престола. Однако многие бояре, признавая неспособность Ивана к управлению, "частенько об этом вздыхали". С 26 мая 1682 в России началось соправительство двух царей, "старшего" Ивана и "младшего" Петра. Последним из русских царей Иван Алексеевич был венчан на царство знаменитой шапкой Мономаха (для Петра была сделана так называемая шапка Мономаха второго наряда).

Иван удивительным образом поддерживал хорошие отношения и с Софьей, и с Петром. Во время событий 1689 года он выступил на стороне сестры, запретив воинским начальникам ехать к Петру в Троицкий монастырь. Но потом, когда потребовались более решительные действия, Иван заявил Софье, что с братом ни в чём ссориться не будет. Когда Пётр вернулся в Москву, Иван встретил его на крыльце дворца. Братья обнялись, и Пётр просил Ивана "быть ему другом, и тот, кто отвечал ему от имени брата, заверил Петра в его дружбе".

В январе 1684 Ивана женили на Прасковье Фёдоровне Салтыковой. Эта "первая красавица России", по свидетельству одного шведского дипломата, заявила, что "скорее умрёт", чем выйдет за Ивана. Но свадьба всё же состоялась. Она была организована царевной Софьей, надеявшейся на рождение у Ивана сына, за спиной которого ей ещё долго можно было управлять государством. Но у Прасковьи родилось пятеро дочерей.

Царица Прасковья принадлежала к древнему дворянскому роду, происходившему от легендарного Миши, предга Морозовых, Шестовых, Тучковых и других знаменитых фамилий. Таким образом, Салтыковы были хоть и отдалённой, но родней Романовым через мать Михаила Фёдоровича - Ксению Ивановну Шестову. Кроме того, Салтыковы породнились с князьями Трубецкими, Куракиными, Долгоруковыми и другими знатными семьями. А на сестре Прасковьи - Анастасии женился потом знаменитый сподвижник Петра князь-"кесарь" Федор Юрьевич Ромодановский Воспитывали Прасковью в старинных русских традициях. Приверженность этим привычкам сохранилась у нее до конца жизни. Но, в отличие от сестер мужа, она никогда открыто не выступала против Петра, чем заслужила его симпатию.

Более того, Прасковья умудрялась сохранять добрые отношения со всей родней, в том числе с опальным царевичем Алексеем Впрочем, ей была абсолютна безразлична тогдашняя политическая борьба в царской династии: единственное, что её интересовало, - своя собственная судьба и благополучие своих дочерей. Петр относился к невестке с уважением и добротой, что не мешало ему иной раз подшучивать над ее образом жизни.

Царица была стройной, высокой и полной. С годами она подурнела и обрюзгла, болела водянкой, с трудом ходила (временами её возили в кресле на колёсах). Характер ее был спокойным, хотя временами случались и вспышки гнева, тогда ей трудно было овладеть собой. Известно, например, что к концу жизни она перессорилась со всеми своими дочерьми и даже прокляла их. Только на смертном одре простила среднюю дочку Анну, будущую русскую императрицу, а две другие так и остались жить под матушкиным проклятием. В их печальной судьбе многие видели исполнение злого рока. Вообще, Прасковья была крайне религиозна, но с чисто обрядовой стороны. Она истово выполняла все церковные предписания, совершенно не понимая их сути. Кроме того, она была крайне суеверна. При её дворе постоянно толпились какие-то предсказатели, кудесники, колдуны, нищие, странники, больные и увечные, кормившиеся от щедрот царственной богаделки. Этой публики было так много, что Пётр называл двор Прасковьи "гошпиталем уродов, ханжей и пустосвятов". Особенным уважением царицы пользовался некий полубезумный подьячий Тимофей Архипыч, ходивший по дворцу в грязном рубище и выдававший себя за пророка и чуть ли не святого. Вместе с тем полным-полно было и всевозможных шутов, карлиц и дурок, своими грубыми шутками потакавших непритязательному вкусу Прасковьи. Вся эта публика не только находилась при дворе царицы в Измайлове, но некоторые из них даже перебрались в Петербург, продолжая и там получать подачки из рук своей покровительницы.

После смерти мужа царица с дочерьми жила в подмосковном Измайлове, принадлежавшем ещё Алексею Михайловичу Она неплохо вела хозяйство, хотя много тратила на вклады в монастыри и раздачу милостыни. Прасковья отличалась хлебосольством, постоянно принимала у себя разных гостей, в том числе иностранцев. Но в 1708 в угоду Петру она вместе с дочерьми, сестрами Петра, вдовой царя Фёдора - Марфой Матвеевной, князем Ромодановским и другими московскими боярами переехала в Петербург (хотя потом бывала и в Измайлове). Здесь пришлось ей даже плавать на кораблях по морю - Пётр приучал свою родню "к воде". Дом царицы стоял на берегу Невы недалеко от Петропавловки. В нем она и завершила свой жизненный путь. Перед смертью попросила принести зеркало и долго-долго смотрелась в него. Пётр лично распоряжался похоронами и устроил своей невестке торжественное и пышное погребение, поглазеть на которое сошлось множество народу.

Через несколько лет после смерти Ивана V по установившейся к тому времени "доброй традиции" объявился самозванец, называвший себя царём Иваном Алексеевичем. Им оказался сын сибирского крестьянина из Нижнеилимской слободы - Ивашка Попов. Но "развернуться" в полную силу он не успел, в 1702 авантюрист был схвачен и бит плетьми. Потом следы его затерялись. Чуть более удачной оказалась судьба другого проходимца, появившегося за границей. В 1747 к русскому послу в Стамбуле А. И. Неплюеву пришёл какой-то человек лет сорока, который назвал себя сыном царя Ивана и царицы Прасковьи - царевичем Фёдором Иоанновичем. Оказывается, еще в детском возрасте он был отдан царицей какому-то греческому монаху и голландской женщине. В женском платье они перевезли мальчика в Астрахань, а оттуда на Ближний Восток. Некоторое время якобы "царевич" жил в Дамаске, потом долго странствовал, пока не очутился в турецкой столице. Но русских дипломатов того вре'мени "на мякине" было не провести. Неплюев приказал арестовать самозванца и сечь розгами, пока не скажет правду. Не стерпев побоев, "царевич" признался, что его действительно зовут Фёдором Ивановым, а кто его родители, он не знает. Всю вину за самозванство он свалил на монаха и голландку, открывших ему "страшную тайну". Неплюев приказал "Федьку" заковать в кандалы и под караулом отправил в Россию. Но на первой же остановке в одном из турецких городов пленник начал орать на всю улицу, что он хочет принять ислам, а его насильно вывозят из страны. Сбежавшиеся на крики турки отбили мошенника у русского конвоя. Сопровождавший "Федьку" офицер попытался было застрелить его, но промахнулся. Турецкие власти отказались выдать самозванца русским и отправили его якобы на родину - в город Алеппо (Халеб). Дальнейшая судьба этого "турецкоподданного" неизвестна.

1. Пчелов Е.В. Романовы. Исория династии. - М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003.