Анна Ивановна  (28 января(8 февраля) 1693, Москва -17(28) октября 1740, Петербург)

Детство, воспитание

Детство и молодость Анны, оставшейся после смерти отца трёх лет от роду, протекли под двумя противоположными влияниями: тяготением к старинным московским порядкам со стороны матери и необходимостью прилаживаться к новым порядкам, из угождения дяде, Петру Великому. До пятнадцатилетнего возраста Анна прожила в подмосковном селе Измайлове с матерью и сестрами, царевнами Екатериной и Прасковьей, окруженная множеством богомольцев, юродивых, гадальщиц, калек, уродов и странников, находивших постоянный приют при дворе царицы Прасковьи. Только во время приездов царя в село Измайлово всех этих приживалок и приживальщиков прятали в дальние чуланы, так как царь сильно их недолюбливал. Обучали царевен русскому языку, истории, географии и каллиграфии. 

Пётр желал, чтобы они знали иностранные языки и танцы, а потому к ним был приставлен в качестве гувернера и учителя немецкого языка Остерман, а в 1703 для преподавания французского языка и танцев приглашен француз Рамбурх. Остерман (старший брат знаменитого впоследствии вице-канцлера) оказался человеком бездарным, да и Рамбурх не отличался, по-видимому, педагогическими способностями; успехи царевен в обоих языках и даже в танцах были невелики. 

В 1708 году царица Прасковья и её дочери переехали из Измайлова в Петербург, привольная деревенская жизнь сменилась ассамблеями и театральными зрелищами, в которых надлежало появляться уже не в телогреях и парчовых сарафанах, а в фижмах и робронах. 

В июле 1710 года началось сватовство Анны, а 31 октября того же года она была обвенчана с племянником прусского короля, герцогом курляндским Фридрихом-Вильгельмом, таким же юным, как она: и жениху и невесте было по семнадцати лет. Брак этот был заключён, помимо желания Анны, вследствие политических соображения царя, считавшего полезным вступить в союз с Курляндией. По случаю бракосочетания Анны пиры и торжества в Петербурге продолжались два месяца, причём, по обычаю Петра, не соблюдалось умеренности ни в еде, ни особенно в винопитии. Вследствие таких излишеств новобрачный заболел, затем, выздоровев, простудился, но, не обратив внимания на простуду, выехал вместе с новобрачной Анной из Петербурга в Митаву 9 января 1711 и в тот же день скончался на мызе Дудергоф. 

"Ссылка" за границу

Несмотря на смерть герцога, семнадцатилетняя вдова должна была, согласно воле Петра, поселиться в Митаве и окружить себя немцами; он предполагал водворить там и царицу Прасковью Фёдоровну с царевнами Екатериной и Прасковьей, но это не состоялось.

 Впоследствии Анна гостила иногда у матери, то в Петербурге, то в Измайлове, но Пётр и тут распоряжался самовластно: находя нужным ее пребывание в Курляндии, он написал, например, из Москвы 26 февраля 1718  Меньшикову, чтобы тот немедленно отправил Анну из Петербурга.

 Гофмейстером при дворе Анны и управляющим её имениями был Пётр Михайлович Бестужев, к которому она сильно расположилась. Прасковья Фёдоровна письменно обратилась к царю с просьбой сменить его, так как он «весьма несносен». Царь не внял, однако, этой просьбе, считая Бестужева способным добиться от курляндского сейма выдела Анне вдовьей части из герцогских имений. 

Из политических соображений царь не раз входил в переговоры с иностранными принцами относительно нового супружества Анны, но переговоры ни к чему не приводили, и Анна по-прежнему оставалась без всяких материальных средств, в полной зависимости от строгого дяди. Она должна была, вместе с тем, переносить письменные и устные выговоры матери, любившей ее менее остальных дочерей и желавшей изменить некоторые не нравившиеся ей порядки при курляндском дворе. В 1718-9 годах царь послал в Митаву состоять при герцогине Анне дядю её, Василия Фёдоровича Салтыкова, человека грубого и даже жестокого; своими выходками он доводил её иногда до слёз. 

Письма Анны не только к Петру, к его жене Екатерине Алексеевне и к цесаревне Елизавете Петровне, но даже к некоторым царедворцам, как, например, к князю Меншикову и вице-канцлеру Остерману, были наполнены жалобами на судьбу, на безденежье, и писаны заискивающим, униженным тоном. То же продолжалось и при Екатерине I и Петре II. В 1726 в Курляндии возник вопрос об избрании в герцоги Морица, графа Саксонского (незаконного сына польского короля Августа II), при условии женитьбы его на Анне; но выполнению этого плана, на который охотно согласилась бы Анна, помешал князь Меншиков, сам добивавшийся курляндской герцогской короны. Последняя надежда Анны на замужество была разрушена, и она стала все более и более обращать внимание на одного из своих придворных, камер-юнкера Эрнста-Иоганна Бирона. 

Восшествие на престол."Кондиции"

Неожиданная смерть отрока-императора Петра II, последовавшая 19 января 1730 года, совершенно изменила судьбу Анны. Из обездоленной вдовицы, не имеющей права распорядиться даже в своем маленьком государстве, она сделалась императрицей всероссийской. 

В заседании Верховного Тайного Совета, в день кончины Петра II, князья Голицыны и Долгорукие высказались против тех наследников, которые могли бы занять русский престол по «тестаменту» Екатерины I. Наследники эти были: внук Петра Великого, двухлетний сын умершей в 1728 голштинской герцогини Анны Петровны, Карл-Петер-Ульрих (будущий Пётр III), и вторая дочь Петра Великого, цесаревна Елизавета Петровна. В случае выбора малолетнего Петра-Ульриха можно было опасаться вмешательства в дела России отца его, голштинского герцога Фридриха-Карла, а Елизавете Петровне не сочувствовали многие из «верховников» из-за её легкомысленного образа жизни. Кроме этих двух наследников, были ещё четыре особы царского дома: первая жена Петра Великого, Евдокия Фёдоровна Лопухина, и три дочери царя Ивана Алексеевича. 

Остановились на средней из дочерей, курляндской герцогине Анне, рассчитывая, между прочим, на её обездоленное положение в Митаве. Её предложил самый влиятельный член Верховного Тайного Совета, князь Дмитрий Михайлович Голицын, уверенный, что Анна, из желания царствовать, согласится на некоторые «кондиции», ограничивающие её самодержавную власть. 

«Кондиции» эти решено было отправить Анне в Митаву с тремя депутатами от Верховного Тайного Совета, Сената и генералитета. В депутацию были избраны: уже прежде известный Анне князь Василий Лукьянович Долгорукий, брат князя Дмитрия Михайловича Голицына, сенатор князь Михаил Михайлович младший Голицын и генерал Леонтьев. Они должны были вручить Анне письмо от Верховного Тайного Совета и получили от него инструкцию с наставлениями, как действовать в Митаве. Раньше этой официальной депутации прибыл к Анне гонец с уведомлением от Рейнгольда Левенвольде, что вовсе не весь народ желает ограничения ее самодержавия. В тот же день, позднее, приехал посланный Ягужинским Сумароков, со словесным от него советом А. не верить всему, что станут ей представлять депутаты Верховного Тайного Совета. 

Архиепископ новгородский Феофан Прокопович, будучи убеждённым сторонником неограниченного самодержавия, тоже поторопился отправить гонца к Анне. Несмотря на эти предупреждения, новая императрица подписала 25 января 1730 «кондиции» и затем отбыла из Митавы в Москву.

 «Кондиции» состояли из восьми пунктов и так определяли власть императрицы: она должна была заботиться о сохранении и распространении в русском государстве православной христианской веры; обещала не вступать в супружество и не назначать наследника престола ни при жизни, ни по духовному завещанию без согласия Верховного Тайного Совета, который она обязывалась сохранить в составе 8 членов, она не имела права объявлять войны и заключать мир, облагать подданных новыми податями, производить в чины служащих как в военной, так и в гражданской службе, выше полковника и VI ранга, раздавать придворные должности, производить государственные расходы, жаловать вотчины и деревни. Кроме того, «шляхетство» (дворяне) только по суду могло быть подвергаемо лишению чести и имущества, а за важные преступления - смертной казни. 

Избрание Анны возбудило сначала сильное удивление, главным образом, в дипломатических кругах, где она была мало известна. Когда узнали о её бедственном положении в Курляндии, удивление сменилось общим удовольствием: все кружки, все отдельные лица стали связывать с её избранием своё благополучие. «Родословные люди» рассчитывали, предложив ей иные «пункты», чем намеченные «верховниками», получить преобладающее политическое значение; среднее шляхетство надеялось приобрести для себя льготы; некоторые лица из высшего духовенства мечтали о восстановлении при Анне патриаршества. 

Внутренняя политика

С 10 до 15 февраля Анна прожила в селе Всесвятском, под Москвой, желая, чтобы погребение Петра II совершилось в её отсутствие. 15 февраля произошел торжественный въезд императрицы в Москву, а 20 и 21 февраля высшие сановники, шляхетство и все жители Москвы приносили ей присягу на основании «кондиций»; в провинции были тоже отправлены присяжные листы.

 Так как число сторонников самодержавия Анны значительно увеличилось, и к ним присоединились даже многие из подписавших разные шляхетские планы и проекты, то они решили обратиться к А. с челобитной о «восприятии самодержавия», но сразу они не решились этого сделать, так как «верховники» шли на компромисс с поданными им шляхетскими проектами. 25 февраля шляхетство, с князем А. М. Черкасским во главе, явилось к императрице и подало ей «челобитную» о том, чтобы все шляхетские проекты были рассмотрены выборными от шляхетства, которые и должны «сочинить форму правления государственного» и поднести ее на утверждение императрице. А. написала на прошении «учинить по сему». Шляхетство ушло совещаться, а оставшиеся перед императрицей гвардейские офицеры подняли шум и стали кричать, что не следует предписывать государыне законы, и что она должна быть такою же самодержицей, как были ее предки. Затем, предводимые фельдмаршалом князем И. Ю. Трубецким, они подали челобитную, составленную и прочитанную гвардейским офицером, князем А. Д. Кантемиром, о восприятии самодержавия. Выслушав ее, А. надорвала «кондиции» и объявила себя самодержавной императрицей, вследствие чего 28 февраля со всех была взята новая присяга. 

Во исполнение желания, выраженного в челобитной и во многих шляхетских проектах, А. уже 4 марта уничтожила Верховный Тайный Совет и восстановила Правительствующий Сенат в том виде, в каком он существовал при Петре Великом. 

28 апреля 1730 произошла в Москве торжественная коронация императрицы. 

Не будучи подготовлена к той роли, какая ей выпала на долю в зрелом возрасте, Анна стала вдали от забот правления. За нее думали и работали другие. 

Внешняя политика во все время ее царствования находилась в ведении А. И. Остермана; делами церковными руководил Феофан Прокопович; русские войска побеждали благодаря военным талантам Миниха и Ласси; во главе внутреннего управления сначала стоял тоже Остерман, а потом Бирон. 

О развитии промышленности и торговли старались, хотя и не могли действовать совершенно самостоятельно: Александр Львович Нарышкин, знаменитый дипломат эпохи Петра Великого - барон П. П. Шафиров, кабинет-министр А. П. Волынский и президент коммерц-коллегии граф Платон Иванович Мусин-Пушкин. По отзывам всех современников, А. обладала здравым умом; некоторые находили, что сердце ее не было лишено чувствительности; но с самого детства ни ум, ни сердце ее не получили надлежащего направления. При внешнем благочестии, она проявляла не только грубость нравов и суровость, но даже жестокость. Было бы несправедливо приписывать исключительно влиянию Бирона все гонения, ссылки, пытки и мучительные казни, совершившиеся в ее царствование: они обусловливаются и личными свойствами А. 

В конце 1731 императрица переехала из Москвы в Петербург, и с этого времени начался иноземный склад её правительства с Бироном во главе. С внешней стороны могло казаться, что правительство А. продолжает идти по стопам Петра Великого, но на самом деле было не так. Остерман и Миних, бывшие при Петре Великом лишь исполнителями его предначертаний, стали полновластными распорядителями и весьма часто шли вразрез с основными принципами реформ первого императора. Ученики Петра Великого, преданные ему русские люди, как Татищев, Неплюев, князь Кантемир, А. П. Волынский, следовали его заветам, но встречали на своем пути препятствия, иногда непреодолимые, и подвергались гонениям со стороны немцев-правителей. В делах внутреннего центрального управления коллегиальный принцип Петра Великого стал постепенно вытесняться принципом бюрократического и единоличного управления, проводником которого был Остерман. По его мысли учрежден в 1731 Кабинет министров, «для лучшего и порядочнейшего отправления всех государственных дел, подлежащих рассмотрению императрицы». 

Кабинет был поставлен выше Сената. Кроме существовавших уже коллегий, возник целый ряд отдельных канцелярий, контор и экспедиций, а в Москве учреждено два приказа для окончания не решенных дел: судный - по делам гражданским и розыскной - по делам уголовным. В том же 1731 возник Сибирский приказ, а в 1733 расширена деятельность Доимочного приказа, первоначально учрежденного еще Верховным Тайным Советом в 1727. Одним из крупных недостатков русской государственности было отсутствие систематического законодательного Уложения. Правительственные комиссии, учреждавшиеся при Петре Великом и его преемниках для составления нового Уложения, ничего не сделали, а потому указом 1 июня 1730 было повелено «начатое Уложение немедленно оканчивать и определить к тому добрых и знающих в делах людей, по рассмотрению Сената, выбрав из шляхетства и духовных и купечества». 

Надежды, возложенные на депутатов, не оправдались; выборные от шляхетства съезжались вяло, и Сенат, убедившись, что депутаты не могут принести никакой пользы, определил указом 10 декабря 1730 отпустить их домой, а работу над Уложением поручить особой комиссии знающих людей. Однако работы этой бюрократической комиссии туго подвигались вперед.

 Уложение царя Алексея Михайловича, продолжая оставаться единственным судебным кодексом, было выпущено новым изданием.

 В Синоде неограниченно властвовал первенствующий его член, Феофан Прокопович, этот поистине «верховник» в духовном ведомстве, который, искусно освобождаясь от своих недругов архиереев, сочленов по Синоду, направлял деятельность «духовного коллегиума» на путь, начертанный им же в «Духовном регламенте». Манифестом от 17 марта 1730 Синоду предписывалось от имени императрицы стараться о соблюдении православными христианами закона Божия и церковных преданий, о возобновлении храмов и странноприимных домов, об учреждении духовных училищ, об исправлении установленных церковных треб, церемоний и молений. 

С 1730 по 1736 были привлечены к розыску, расстрижены и сосланы в заточение шесть архиереев, состоявших в недружелюбных отношениях с Феофаном Прокоповичем; после 1736 той же участи подверглось еще трое архиереев. Официально большинство из них было обвиняемо или в приведении к присяге от имени Верховного Тайного Совета, или в «небытии» у второй присяги. По инициативе того же Феофана Прокоповича и благодаря заботам епархиальных архиереев из южноруссов заведены славяно-латинские школы, названные семинариями. Но учение в этих семинариях шло плохо, и учеников чуть не силой надо было загонять в школы. Положение белого духовенства было весьма тяжелое: за «небытие у присяги» при воцарении А. или за позднее ее принесение священники, дьяконы и дьячки привлекались в Тайную канцелярию, где их били плетьми и брали в рекруты; детей их, кроме обучавшихся в духовных школах, записывали в подушный оклад. К 1740 оказалось 600 церквей без причтов.

 Одновременно с притеснениями белого духовенства и подозрением монахов в суеверии и ересях правительство заботилось о распространении православия среди восточных, преимущественно поволжских, инородцев, а также об искоренении раскола старообрядства. Особенно успешной была миссионерская деятельность двух казанских архиепископов из южноруссов: Иллариона Рогалевского (1732-1735) и Луки Канашевича (1738-1753), а также архимандрита Богородицкого Свияжского монастыря Дмитрия Сеченова, впоследствии известного митрополита новгородского. Что касается раскола старообрядства, то меры, которые принимались против него, достигали обратных результатов, и раскол все более и более усиливался. В 1730-х годах, по мысли некоторых шляхетских проектов, были дарованы разные льготы шляхетству. Так, 25 октября 1730 последовал указ, по которому населенные имения дозволялось покупать исключительно только шляхетству, которому было разрешено переселять крестьян из одного имения в другое; различие между вотчиной и поместьем, получившими общее название «недвижимых имений», было окончательно сглажено. 

17 марта 1731 отменён закон Петра Великого о единонаследии и восстановлены законы о наследовании по Уложению царя Алексея Михайловича. 29 июля 1731 был учреждён в Санкт-Петербурге Шляхетный кадетский корпус для образования дворян и для подготовления их не только к военной, но и к гражданской службе. Указами 1736-7 годов дворянам было предоставлено получать образование дома, с обязательством периодически являться на смотры и подвергаться экзаменам. В 1733, для облегчения кредита, главным образом шляхетству, разрешено выдавать из монетной конторы ссуды под залог золота и серебра, сроком на три года, из 8% годовых. 

В 1736 в Кабинет министров поступило представление от неизвестного лица (по-видимому, от А. П. Волынского) о необходимости дворянам хозяйничать в своих имениях, которые запустели вследствие обязательной и продолжительной их военной службы. В представлении предлагалось удвоить число обер-офицеров и, разделив их на две очереди, отпускать попеременно одну из них, без жалованья, домой для хозяйства в имениях. Вследствие этого представления 31 декабря 1736 был издан Высочайший указ о праве дворян выходить с отставку через 25 лет; но явилось столько желающих воспользоваться этим правом, что в августе 1740 закон был отменен. Все льготы, дарованные шляхетству, не упрочили, однако, за ним того положения, которого оно добивалось в 1730. 

Уничтожение закона о единонаследии повлекло за собой раздробление имений; дворяне стали искать спасения в крепостном праве, думая посредством его развития удержать выдающееся положение в обществе и государстве. Положение крестьянства в царствование Анны было очень тяжело. В 1734 Россию постиг голод, а в 1737 были во многих местах страшные пожары; вследствие этого цены на все жизненные припасы и на строительные материалы вздорожали, и в селах и деревнях было настоящее бедствие. Подати и недоимки вымогались жестоким образом, часто посредством «правежа»; наборы в рекруты были ежегодные.

 Правительство считало вредным учить простой народ грамоте, так как ученье может отвлечь его от черных работ (указ 12 декабря 1735). Однако указом 29 октября того же года было предписано устройство школ для детей фабричных рабочих. Торговля рожью и мукой всецело зависела от степени урожая и была то стесняема, то расширяема. Относясь поверхностно к коренной отрасли русской промышленности - земледелию, правительство покровительствовало фабрикам и заводам, в особенности тем, которые производили необходимые для него предметы. Оно положило немало забот для улучшения фабрик шерстяных и шелковых тканей и кожевенных заводов. Одной из мер поощрения служило обеспечение сбыта: отдельные фабриканты и торговые «компании» получали постоянные поставки этих товаров ко двору и в казну. 

Относительно фабрик большое значение имел указ 7 января 1736, разрешивший покупать к фабрикам крепостных без земли и принимать в рабочие бродяг и нищих. Торговым компаниям отдавались на откуп рыбные промыслы в Белом и Каспийском морях и селитряное и поташное производства. Казна оставляла за собой продажу вина, торговлю ревенем и закупку пеньки. Внутренняя торговля шла вяло вследствие стеснительных для купцов правил, не дававших им возможности расширить розничную продажу. Внешняя торговля, ввозная и вывозная, производилась почти исключительно иностранными торговыми компаниями, субсидируемыми правительством; главнейшими из таких компаний были испанская, английская, голландская, армянская, китайская и индийская. Заключены новые торговые договоры и подтверждены прежние с Испанией, Англией, Швецией, Китаем и Персией. Изданы регламенты и «положения» о морской торговле и таможенных сборах, причем персидские купцы, закупавшие товары для шаха, освобождались от таможенных пошлин. «Компанейщики» из купцов играли вообще большую роль в царствование А. Так, например, заботясь об упорядочении монетного обращения, президент монетной конторы, граф М. Г. Головкин, отдал компанейщикам чеканку серебряных рублей и полтинников более низкой пробы, чем прежде (77-й пробы) и ввёл для удобства низших классов медную разменную монету, запретив вывоз за границу старинных медных пятикопеечников. По указу 8 октября 1731 мануфактур-контора и берг-коллегия были соединены с коммерц-коллегией. По вопросу об управлении горным делом были учреждаемы комиссии в 1733 и 1738; вопрос этот был решен в том смысле, чтобы горное дело предоставить частной предприимчивости.

 Правительство Анны заботилось об облегчении и улучшении путей сообщения, о благоустройстве провинциальных городов. Была учреждена правильная почтовая гоньба между Москвой и Тобольском; в 1733 в губернских, уездных и провинциальных городах учреждена полиция, а в 1740 велено устроить между ними правильное сообщение. Приняты меры к заселению степных пространств на юго-востоке и на юге: Кириллов основал Оренбург, Татищев продолжал и развил колонизационную деятельность, будучи начальником так называемой «Оренбургской экспедиции». Генерал-майор Тараканов заведовал поселениями ландмилицких полков на Украинской и Царицынской линиях. 

В Малороссии по смерти гетмана Апостола (1734) выборов нового гетмана не было. Было устроено под наблюдением Сената особое коллегиальное учреждение: «Правление гетманского уряда», состоявшее наполовину из великоруссов и малороссов. В 1730 были сформированы два новых гвардейских полка - Измайловский и Конный и приступила к работам основанная еще при Петре II комиссия для упорядочения армии, артиллерии и военно-инженерного дела. Эта комиссия состояла под председательством Миниха (в 1732 он назначен и президентом военной коллегии); вскоре учреждена еще другая комиссия, под председательством Остермана, для исследования состояния флота и для изыскания средств к его улучшению. Комиссия Миниха составила новые штаты сухопутных войск и настолько увеличила их сравнительно с штатами Петра Великого, что нужно было прибегать ежегодно к рекрутским наборам. 

При Анне рекрутская повинность была для податных классов повинностью денежной: в рекруты нанимались охочие люди на деньги, собранные с известного количества ревизских душ. Насколько рекруты были годны в военную службу, об этом наниматели не заботились, а потому ряды войск - как говорит И. Н. Кушнерев в «Русской военной силе» - «в большем числе заключали в себе худшую, безнравственную и нередко преступную часть населения». 

Офицеры, главным образом немцы, беспощадно обходилось с солдатами, постоянно прибегая к палкам, розгам и шпицрутенам. Бессрочность службы, в связи с жестоким обращением, побуждала солдат к дезертирству, а вследствие плохого помещения и питания, а также вследствие отсутствия медицинской помощи, в войсках развивались эпидемические болезни и смертность. Чтобы поднять дух войска, 17 апреля 1732 года был издан указ о производстве за военные заслуги солдат в офицеры не только из шляхетства, но и из податных сословий, в том числе и из крестьян, и об обучении солдатских детей в особых школах, на казенный счет. Флот был не в лучшем положении: из 60 военных кораблей 25 были совершенно негодны для морского плавания, а 200 галер стояли на верфях без всякого употребления. Между тем, как видно из росписи государственного бюджета 1734 года, больше всего расходовалось на армию и флот: при 8 миллионах годового расхода на них шло 6 478 000 рублей. Почти одинаковые суммы отпускались на содержание двора (260 тысяч) и на казенные постройки (256 тысяч). Затем следовали: центральное управление 180 тысяч; коллегия иностранных дел 102 тысячи; придворное конюшенное ведомство 100 тысяч; жалованье высшим государственным сановникам 96 тысяч; выдача пенсий родственникам покойного мужа А., курляндского герцога Фридриха-Вильгельма, прожитье племянницы императрицы, Анны Леопольдовны, и содержание мекленбургского корпуса 61 тысяча. Самое скромное место занимало народное просвещение: на две академии — наук и морскую - отпускалось вместе 47 тысяч, а на жалованье учителям средних школ и геодезистам - 4 1/2 тысячи. Вследствие плохого состояния промышленности, торговли и земледелия накоплялось много недоимок; так, например, в 1732  было 15 1/2 миллионов недоимок, а эта сумма равнялась почти двухгодичному государственному доходу. В Академии Наук шла разработка преимущественно математических и естественных знаний. На поприще русской истории особенно выделялись труды Г. Ф. Миллера и В. Н. Татищева. 

В 1733 Академией Наук была организована так называемая вторая Камчатская экспедиция, имевшая целью изучение Сибири в  географическом, этнографическом и историческом отношениях. В состав экспедиции входили академики: Миллер, Делил, Гмелин, Фишер, Стеллер, студент Крашенинников. 

В литературе выдающимися деятелями были князья Кантемир и Тредьяковский. К этой же эпохе относится начало литературной деятельности Ломоносова. 

Предоставив государственное правление главным образом Бирону, Остерману и Миниху, Анна дала волю своим природным склонностям. Она как бы желала вознаградить себя за стеснения, испытанные ею в течение почти двадцатилетнего пребывания в Курляндии, и тратила громадные суммы на разные празднества, балы, маскарады, торжественные приемы послов, фейерверки и иллюминации. Даже иностранцы поражались роскошью ее двора. Жена английского резидента леди Рондо приходила в восторг от великолепия придворных праздников в Петербурге, переносивших ее своей волшебной обстановкой в страну фей и напоминавших ей шекспировский «Сон в летнюю ночь». Ими восхищались и избалованный маркиз двора Людовика XV де ла Шетарди, и французские офицеры, взятые в плен под Данцигом.

Отчасти собственный вкус, отчасти, быть может, стремление подражать Петру Великому, побуждали Анну устраивать иногда шуточные процессии. Самой замечательной из этих процессий была «курьёзная» свадьба шута князя Голицына с шутихой калмычкой Авдотьей Бужениновой в Ледяном доме 6 февраля 1740. Председателем «машкарадной комиссии», учреждённой для устройства этой забавы, был А. П. Волынский. Он напряг все силы своего уменья и изобретательности, чтобы свадебный поезд, представлявший живую этнографическую выставку, потешил и императрицу и народ. Своеобразное зрелище доставило большое удовольствие Анне, и она стала снова благоволить к Волынскому, впавшему перед тем в немилость.

 Будучи любительницей разных «курьёзов», Анна держала при дворе выдающихся по своим внешним особенностям людей, зверей и птиц. У неё были великаны и карлики, были шутихи и шуты, развлекавшие её в минуты скуки, а также сказочницы, которые рассказывали ей на ночь сказки. Были и обезьяны, ученые скворцы, белые павы. Анна увлекалась лошадьми и охотой, а потому не удивительно, что Волынский, заведовавший в 1732 придворной конюшней и занявший в 1736 должность оберегермейстера, сделался приближённым к Анне человеком. 

Политические процессы

В 1740 Волынский и его конфиденты были обвинены «в злодейских замыслах», в стремлении к государственному перевороту. Процесс Волынского взволновал его современников и возбудил к нему сочувствие последующих поколений. И те, и другие взглянули на казнь Волынского и его «конфидентов» как на стремление немцев-правителей избавиться от родовитого и притом образованного русского государственного деятеля, ставшего им поперек дороги. Процесс Волынского, выдающийся по преувеличению преступлений его участников, заканчивает собою ряд политических дел, весьма многочисленных в царствование Анны. Все остальные касаются родовитых людей, стремившихся ограничить самодержавие императрицы при ее избрании, медливших признать её самодержавие, или не признававших за ней права на занятие русского престола. Всего более невзгод обрушилось на князей Долгоруких. Князья Голицыны пострадали меньше: никто из них не подвергся смертной казни. 

В 1734 возникло политическое дело князя Черкасского. Считая законным наследником русского престола голштинского принца Карла-Петера-Ульриха, смоленский губернатор князь Черкасский затеял передачу Смоленской губернии под его протекторат и был сослан за это в Сибирь. Допросы лиц, подозреваемых в политических преступлениях, производились в Тайной розыскных дел канцелярии. Эта канцелярия была возобновлена в 1731 и вверена управлению А. И. Ушакова, прозванного за жестокость «заплечным дел мастером». Отделение этой канцелярии находилось в Москве, под главным начальством родственника императрицы, С. А. Салтыкова, и носило название конторы. В Тайной канцелярии и ее конторе перебывало множество лиц самых различных общественных положений, начиная с высших светских и духовных властей и кончая солдатами, мещанами и крестьянами. 

В 1738 на Украине появился самозванец, некто Иван Миницкий, выдававший себя за царевича Алексея Петровича. И он, и священник Гаврила Могило, оказывавший ему царские почести, были посажены на кол.

Польский вопрос

 Во внешней политике правительство Анны стремилось поддерживать отношения, сложившиеся при Петре Великом. 

Первым выдвинулся вопрос польский. Король польский Август II умер 1 февраля 1733 надлежало избрать ему преемника. 14 марта того же года русское правительство отправило в Варшаву полномочным послом графа Карла-Густава Левенвольде, с поручением противостоять избранию на польский престол тестя французского короля Людовика XV, Станислава Лещинского, кандидатуру которого выставила Франция. Станислава поддерживала и национальная польская партия, с примасом князем Теодором Потоцким во главе. Россия, Австрия и Пруссия предпочитали всем другим кандидатам сына умершего короля, курфюрста саксонского Августа; но Россия требовала при этом, чтобы, по воцарении в Польше, Август отказался от притязаний на Лифляндию и признал самостоятельность Курляндии. 25 августа 1733 в Варшаве открылся избирательный сейм, а 11 сентября большинством голосов был выбран в короли польские прибывший туда тайком Станислав Лещинский. Меньшинство протестовало. 20 сентября на правом берегу Вислы появилось 20000 русского войска под начальством Ласси. 22 сентября Станислав Лещинский бежал в Данциг, думая дождаться там помощи от Франции и заступничества со стороны Швеции, Турции и Пруссии. В тот же день составилась в Варшаве конфедерация из его противников, и 24 сентября в короли был выбран саксонский курфюрст Август. В конце 1733 Ласси получил приказание выступить из окрестностей Варшавы к Данцигу против Станислава Лещинского, а в начале 1734 на место Ласси был прислан Миних. Станислав бежал из Данцига; Данциг сдался русским, с обязательством быть верным новому польскому королю Августу III. Франция взяла сторону Станислава и вступила в войну с императором Карлом VI, который терпел поражения. В силу трактата, заключенного Левенвольде с императором в 1732, Анна была обязана оказать ему помощь и послала, в июне 1735, вспомогательный корпус под начальством Ласси; но русские войска пришли на берега Рейна уже в то время, когда Франция признала Августа III польским королём и изъявила желание примириться с Карлом VI. 

Отношения с Персией были улажены в 1732 заключением мира в Ряще, по которому Россия отказалась от всех завоеваний Петра Великого на южном и западном побережьях Каспийского моря.

Война с Турцией

 Польские дела отодвинули на задний план вопрос о войне с Турцией. В 1735 он опять стал на очередь. Турция вела в это время войну с Персией и не могла оказать помощи крымским татарам, а Россия, по договору 1726, надеялась на поддержку со стороны Карла VI. Против крымских татар, беспрестанно тревоживших своими набегами южные русские окраины, было отправлено войско. Как эта экспедиция, с генералом Леонтьевым во главе, так и поход 1736 под начальством Миниха и Ласси, окончились для русских весьма печально: вследствие недостатка воды и продовольствия погибла половина армии, а уцелевшая часть была вынуждена возвратиться на зимовку в пределы России. 

В 1737 в походах Миниха и Ласси участвовали и имперские войска под начальством своих полководцев, которые, один за другим, потерпели жестокое поражение в Сербии, Боснии и Валахии. Турецкий султан заключил мир с Персией и надеялся отстоять Крым, но это ему не удалось; несмотря на громадную убыль в войсках, генералы Леонтьев, Миних и Ласси, раньше опустошившие весь Крым, овладели Азовом, Кинбурном и Очаковом. Особенно трудно было взять приступом Очаков, но Миних сам повел Измайловский полк на штурм и овладел этой твердыней 12 июля 1737. 

5 августа 1737, по инициативе императора, начались мирные переговоры с Турцией в Немирове. Со стороны России на Немировский конгресс уполномоченными были назначены Волынский, Шафиров и Неплюев, прослуживший 14 лет в Константинополе. Переговоры не привели ни к чему. Желая заключить мир с Турцией, Карл VI обратился в 1738 к посредничеству французского короля Людовика XV. 1 сентября 1739 был подписан мирный договор в Белграде, вскоре после того, как Миних одержал блестящую победу над сераскиром Вели-пашой при местечке Ставучанах и овладел Хотином. Карл VI отдал Турции принадлежавшие ему части Валахии и Сербии, с Белградом и Орсовой; Россия возвратила Турции Очаков и Хотин и обязалась не угрожать крымскому хану.

 Войны с Турцией стоили России огромных сумм и погубили сотню тысяч солдат, главным образом, вследствие недостатка продовольствия и переходов по украинским и бессарабским степям. В вознаграждение за все потери Россия получила степь между Бугом и Донцом и право отправлять свои товары в Черное море, но не иначе, как на турецких кораблях. Султан согласился срыть укрепления Азова и признал его не принадлежащим ни Турции, ни России. Россия, в общем, больше потеряла, чем выиграла, но А. достигла цели, заставив говорить в Европе о «славных победах» над турками. Белградский мир был торжественно отпразднован в Петербурге 14 февраля 1740.

Вопрос о престолонаследии

2 августа 1740 у племянницы императрицы Анны Леопольдовны, выданной в 1739  замуж за принца брауншвейгского Антона-Ульриха, родился сын Иван, которого Анна и объявила наследником русского престола. 

Вопрос о престолонаследии озабочивал Анну с самого её воцарения. Она знала, что духовенство, народ и солдаты с большой любовью относятся к цесаревне Елизавете Петровне, которая жила в селе Покровском, в кругу близких ей людей. Анне не хотелось, чтобы после ее смерти русский престол достался Елизавете Петровне или внуку Петра Великого, голштинскому принцу Петру-Ульриху. Она желала укрепить престолонаследие в потомстве своего отца, царя Ивана Алексеевича, и ещё в 1731 обнародовала манифест об учинении всенародной присяги в верности наследнику российского престола, которого она впоследствии назначит. Наследником этим и явился Иван Антонович.

Сделавшись императрицей всероссийской, Анна  в 1737, после смерти последнего курляндского герцога из династии Кетлеров, постаралась доставить корону герцога курляндского своему фавориту Бирону; в угоду ей его признали в этом достоинстве и польский король, и император. Вскоре после рождения Ивана Антоновича императрица тяжко занемогла, и тогда встал перед ней новый вопрос: кого назначить регентом? Она считала наиболее подходящим для этой должности Бирона, но, зная враждебные отношения к нему вельмож, опасалась еще сильнее восстановить их против своего любимца. Бирон, с своей стороны, мечтал о регентстве и весьма ловко добился того, что государственные люди, пользовавшиеся доверием императрицы, как Миних, Остерман, Головкин, Левенвольде, князь Черкасский и многие другие, высказались за него, а Остерман поднес императрице к подписи манифест о назначении Бирона регентом до совершеннолетия Ивана Антоновича. После долгих колебаний Анна согласилась на это. На другой день, 17 октября, она скончалась, и русским императором был провозглашён двухмесячный Иван Антонович, под регентством курляндского герцога Бирона.

Источники: 

1. Корсакова В. Анна Иоанновна. // Русский энциклопедический словарь

Последнее обновление страницы   05.08.04 09:21:29