Лев Давидович Троцкий (Бронштейн) (25 октября (7 ноября) 1879 село Яновка, Елисаветградский уезд, Херсонская губерния – 21 августа 1940, Койокан, Мексика)

Сначала его имя было Лейба Давидович Бронштейн. Родился в семье богатого землевладельца из числа еврейских колонистов. Его отец научился читать только в старости. Языками детства Троцкого были украинский и русский, идишем он так и не овладел.

Учился в реальном училище в Одессе и Николаеве, где был первым учеником по всем дисциплинам. Увлекался рисованием, литературой, сочинял стихи, переводил басни Крылова с русского на украинский язык, участвовал в издании школьного рукописного журнала. В эти годы впервые проявился его бунтарский характер: из-за конфликта с преподавателем французского языка он был временно исключ`н из училища.

Его отец Давид Леонтьевич арендовал 400 десятин земли и на протяжении двух десятилетий так хорошо вёл дела, что к 1917 хозяйствовал уже на десяти тысячах десятин и считался миллионером.

В октябре 1917 красные выгнали его из дома. Старик прошёл больше ста километров пешком, добрался до Одессы, из неё приехал в Москву, и всемогущий Троцкий пристроил его на мельницу. Тогда-то Давид Леонтьевич и изрёк слова, оставшиеся в семейном предании: "Отцы трудятся, зарабатывают на старость, а дети делают революцию и оставляют их ни с чем". Он ждал совсем другого.

Старший сын Александр должен был управлять поместьем, из Лейбы Давид Леонтьевич хотел сделать механика. Но молодой человек был амбициозен и самолюбив. Революция (в России в это время шло революционное брожение) в каком-то смысле тоже была карьерой: она не приносила социального успеха, зато создавала романтический ореол мученичества. Так или иначе, судьба политического преступника выглядела привлекательнее скромной участи специалиста по сельскохозяйственным машинам.

Всё началось в 1896, в городе Николаеве: ученик 7 класса местного реального училища Бронштейн сближается с коммуной революционного народника Франца Швиговского.
Последним словом отечественной революционной моды был Маркс; марксисткой была и первая любовь Троцкого, Александра Соколовская, активно обращавшая его в свою веру. У Льва Бронштейна был особый склад ума. Он мыслил ясно, чётко и в то же время был склонен к метафизике. Авантюрист мирно уживался в нём с начётчиком, в науке его влекли не точность и глубина, а учёные слова и внешнее подобие логики. Молодой человек был самоуверен: он стал просвещать николаевских рабочих в духе "Капитала", ещё не прочитав книги. Пропаганда шла успешно, в теоретических спорах новообращённый марксист клал на обе лопатки и очень подготовленных людей. Биограф Троцкого писал: "У него, как у всех богато одарённых натур, был уникальный дар брать нахальством. Он так моментально схватывал сущность мысли оппонента со всеми её возможными выводами, что трудно было победить его одним только чистым знанием".

Троцкий с грехом пополам окончил реальное училище и поступил в Одесский университет на математический факультет, но долго там не выдержал. С Давидом Леонтьевичем они к тому времени разругались вдрызг, и тот отказал ему от дома: Троцкий бросил университет и взялся за конспиративную работу.

Сходки в трактире "Россия", первый псевдоним (пока что он стал Львовым), первая подпольная организация со звучным названием "Южнорусский рабочий союз". За год было создано около десяти кружков, добыт гектограф; Троцкий готовится покрыть Россию сетью из 100 подпольных типографий: в талантливом молодом человеке есть что-то от Хлестакова.

Но полиция разгромила "Южнорусский рабочий союз", и Бронштейн-Львов оказался в одесской тюрьме. Фамилия старшего надзирателя, человека сурового и сильного, державшего в ежовых рукавицах всю тюрьму, была... Троцкий. Так появится псевдоним, который срастется со Львом Давидовичем на всю жизнь, а о том, почему он выбрал именно эту фамилию, будут гадать психоаналитики.

Во время следствия Бронштейн изучал по Евангелиям английский, немецкий, французский и итальянский языки, штудировал труды Маркса, став фанатичным приверженцем его учения, познакомился c работами Ленина.

Исследователи говорят, что молодой Троцкий был склонен к ницшеанству. Он видел себя сверхчеловеком и в то же время страдал многими болезнями - от хронического катара желудочно-кишечного тракта до сопровождавшегося обмороками нервного заболевания. (Некоторые врачи полагали даже, что такие припадки носили эпилептический характер: об этом говорил и сам тип личности Троцкого, с его гипертрофированным самомнением, стремлением к экстравагантности и придирчивым педантизмом.).

Фамилию "Троцкий" в поддельный паспорт он вписал наобум, не задумываясь, однако это говорило о многом. Революционер отождествил себя со свирепым солдафоном, тщедушный интеллектуал признался в любви к грубой силе: Лев Троцкий рассказал о том, кем собирается стать.

Всё это, в сущности, было прологом: кому интересен незначительный революционер, попавший в тюрьму, как курица в ощип? Наш герой получает четыре года ссылки в Западную Сибирь, женится на Александре Соколовской и уезжает в село Усть-Кут Иркутской губернии. Здесь он знакомится с сосланными сюда же Дзержинским и Урицким, охотится, работает по хозяйству, много читает, пробует писать. Однако безмятежная жизнь длится недолго: 22 августа 1902 Бронштейн с согласия жены, оставив её с двумя маленькими дочерьми – Зиной и Ниной, бежал в одиночку за границу.

Соколовская была его первой любовью, но он к ней так и не вернулся. Зато со своей второй женой, Натальей Седовой (они встретятся в 1902, в Париже), Троцкий мирно проживёт до смерти. В жизни Троцкого будут и другие женщины (ему приписывают роман с английской скульпторшей Клэр Шеридан, в него влюбится художница Фрида Кало), но все это - лишь эпизоды. Его настоящая любовь - революция, главный предмет вожделения - власть.

Сбежать из царской ссылки было много проще, чем из ГУЛАГа. Троцкий из неё просто ушёл: по-английски, не доложившись исправнику. Он едет на станцию и садится в вагон: в руках у него Гомер в переводе Гнедича, в кармане паспорт на имя, под которым его узнает мир.

Троцкий перешёл на нелегальное положение: он остановился в Самаре, а по подпольным социал-демократическим делам ездил в Харьков, Полтаву и Киев. Ленин пригласил его в Лондон. Со временем Троцкий станет значительной фигурой среди социал-демократов, во многих отношениях сопоставимой с Лениным. Они будут относиться друг к другу с уважением, но без теплоты, как два оказавшихся рядом сильных зверя одной породы.

Летом 1903 Троцкий участвовал во II съезде российской социал-демократии, где в вопросе о партийном уставе поддержал позицию Мартова. После съезда Троцкий вместе с меньшевиками обвинял Ленина и большевиков в диктаторстве и разрушении единства социал-демократов. Но осенью 1904 между Троцким и лидерами меньшевизма разгорелся конфликт по вопросу об отношении к либеральной буржуазии и он стал «внефракционым» социал-демократом, претендующим на создание течения, которое стояло бы выше большевиков и меньшевиков.

В 1905 Российская империя начинает трещать по всем швам. Ещё не закончена вчистую проигранная война с Японией, а по стране уже прокатывается волна забастовок. Интеллигенция требует демократизации, рабочие хотят не просто повышения жалованья, а изменения своего положения и получения новых прав, в деревне поднимается волна пугачёвщины. 

Узнав о начале революции в России, Троцкий нелегально возвратился на родину. Он выступал в печати, заняв радикальные позиции. В октябре 1905 стал заместителем председателя, потом председателем Петербургского совета рабочих депутатов. 

Завсегдатаям митингов бросается в глаза молодой человек с львиной гривой, умными глазами и яркой речью, Ленин завидует его популярности. Сам он в это время держится в тени: услышав чьи-то слова: "Сейчас самый сильный человек в Совете Троцкий" - Ильич, вспоминал Луначарский, "как будто омрачился на мгновение, а потом сказал: "Что же, Троцкий завоевал это своей неустанной работой и яркой агитацией"". Совет просуществовал всего 52 дня: за это время Троцкий выпустил множество манифестов и воззваний, сотрудничал в "Русской газете", в газете "Начало" и в "Известиях", вёл переговоры с премьером Витте. А потом его арестовали - и он с большим толком использовал время предварительного заключения: перечитал множество нужных книг, много писал (рукописи выносили его адвокаты). Бежать из тюрьмы Троцкий отказался - и не прогадал: пока шло следствие, у правительства изменилось настроение, и революционеров начали расстреливать и вешать. Тюремная камера в это время оказалась сравнительно безопасным местом.

В тюрьме создал работу «Итоги и перспективы», где была сформулирована теория «перманентной» революции. Троцкий исходил из своеобразия исторического пути России, где царизм должен быть сменен не буржуазной демократией, как полагали либералы и меньшевики, и не революционно-демократической диктатурой пролетариата и крестьянства, как считали большевики, а властью рабочих, которая должна была навязать свою волю всему населению страны и опереться на мировую революцию.

Свой процесс Троцкий превратил в спектакль, в котором стал главным актёром. Ему вменяли в вину участие "в преступном сообществе с целью изменения установленного в России основными законами образа правления на демократическую республику" - и это был чрезмерно оптимистический взгляд на намерения Льва Давидовича. К делу было привлечено около четырехсот свидетелей, Троцкий произнёс на суде яркую речь. В зале сидели его родители - тогда они впервые убедились в том, что их сын стал большим человеком. "Мать была уверена, что меня не только оправдают, но как-нибудь ещё и отличат, - вспоминал Троцкий. - Отец был бледен, молчалив, счастлив и убит в одно и то же время".

В конце 1906 он был приговорён к ссылке в Сибирь на вечное поселение с лишением всех гражданских прав. Теперь за побег ему полагались каторжные работы, но по дороге в Заполярье он всё равно бежал - скрылся от конвоя в Берёзове, на оленях добрался до Урала, перебрался в Петербург и вскоре очутился в Финляндии. Там Троцкий написал книгу о своих приключениях, и полученный гонорар позволил ему обосноваться в Европе.

После событий 1905 года наш герой стал знаменитостью: ещё когда он сидел в тюрьме, в его камеру потоком шли высокопоставленные посетители - всем хотелось посмотреть на Льва Троцкого. Делегаты проходившего в Лондоне в 1907 V съезда РСДРП позже вспоминали: "Троцкий выглядел настоящим вождём". Он и впрямь блистал: Сталина, тихо просидевшего в углу весь съезд и не сказавшего с трибуны ни слова, он даже не заметил. Но первый акт спектакля заканчивался, а антракт растянулся на десять лет.

Троцкий живёт в Вене, членствует в австрийской социал-демократической партии, ходит на митинги, учится в университете, издаёт газету "Правда". И всё же источники его существования неопределенны, теоретические споры ни к чему не ведут, редактируемые им издания рано или поздно закрываются. Знавшие его в то время люди говорили, что он снимал с женой маленькую комнатку и жил впроголодь. Может быть, именно это обстоятельство в большей степени, чем склонность к авантюризму, заставило русского социал-демократа стать агентом австрийской охранки. Он был завербован неким Раковским, агентом австрийской разведки на Балканах, и в 1912 отправлен в качестве фронтового корреспондента на балканскую войну.

Секретная полицейская деятельность Троцкого была замечена, и во время Первой мировой войны "Интеллидженс Сервис" сочла, что он связан с немецкой разведкой. В 1917, на пути из США в Россию, он был арестован у берегов Канады: британский посол в Петрограде уверял, что Троцкий "ехал с субсидией от германского посольства для свержения Временного правительства". За арестованного англичанами Троцкого вступились русские газеты, петербургский Совет и даже Милюков, министр иностранных дел Временного правительства. Надо признать, что отечественных либералов, пришедших к власти после Февральской революции, отличало редкое прекраснодушие: 29 апреля Троцкий был освобождён, и вскоре он приехал в Россию. Впереди было новое, воистину грандиозное действо: Троцкому предстояло стать и исполнителем, и режиссёром, и палачом, и жертвой. И всё же главной роли он так и не получил, её сыграли другие.

Занял позицию резкой критики Временного правительства. В июле вступил в составе «межрайонцев» в партию большевиков. Во всём блеске проявил свой талант оратора на заводах, в учебных заведениях, в театрах, на площадях, в цирках, по своему обыкновению плодовито выступал как публицист. После июльских дней был арестован и оказался в тюрьме. В сентябре после освобождения, исповедуя радикальные взгляды и излагая их в популистской форме, стал кумиром балтийских матросов и солдат городского гарнизона и был избран председателем Петроградского совета. Кроме того, стал председателем военно-революционного комитета, созданного советом. Был фактическим руководителем октябрьского вооруженного восстания.

В 1917 на первый план вышли его отношения с Лениным. Теоретические разногласия были важны, но методичный Ленин ("думающий гильотиной" - так его окрестили ещё задолго до революции) и импульсивный, блестящий, наделённый ярко выраженным организаторским даром, - словом, идеально подходящий для роли революционного вождя Троцкий были нужны друг другу. Эти два человека были схожи в главном: тактическая гибкость (почему бы не взять немецкие или австрийские деньги, если это поможет революции?) соединялась в них с непоколебимой верой в букву и дух марксистского писания. Их объединяло и отношение к войне. И царские министры, и Временное правительство видели, что Первая мировая Россией почти проиграна, но тем не менее считали, что её нужно продолжать - унизительный мир надолго выбросил бы Россию из Европы. Для Ленина и Троцкого военное поражение их родной страны было лишь эпизодом: мировая революция, которая, как они считали, неизбежно начнётся после русской, всё расставит по местам. Наоборот - чем тяжелее будет положение России, тем скорее освободится плацдарм для революционных действий.

После того как Зимний был взят, Троцкий получил наркомат иностранных дел. Трибун и позёр, скучавший на заседаниях Политбюро и, к большому возмущению Ленина, читавший на них английские романы, оказался великолепным аппаратчиком: его секретариат работал как часы. Участвуя в сепаратных переговорах с державами «четвёрного блока», выдвинул формулу «войну прекращаем, мира не подписываем, армию демобилизуем», которую поддержал большевистский ЦК (Ленин был против). Несколько позднее, после возобновления наступления немецких войск, Ленину удалось добиться принятия и подписания условий «похабного» мира, после чего Троцкий сложил с себя полномочия наркома. 

Весной 1918 Троцкий был назначен на пост наркома по военным и морским делам и председателя революционного военного совета республики. На этом посту показал себя в высшей степени талантливым и энергичным организатором. 

Деникин сравнивал его с надсмотрщиком за состоявшей из бывших царских генералов арестантской артелью, в конце концов набравшимся кое-каких познаний в военном деле. Это не вполне верно: создавая армию "с нуля", Троцкий в полной мере проявил свои организаторские таланты. Для создания боеспособной армии предпринял решительные и жестокие меры: взятие заложников, расстрелы и заключение в тюрьмы и концлагеря противников, дезертиров и нарушителей воинской дисциплины, причем не делалось исключения для большевиков. Троцкий проделал большую работу по привлечению в Красную Армию бывших царских офицеров и генералов («военспецов», отказавшихся расстреливали, семьи перебежчиков тоже ставили к стенке) и защищал их от нападок некоторых высокопоставленных коммунистов. В годы гражданской войны его поезд курсировал по железным дорогам на всех фронтах; наркомвоенмор осуществлял руководство действиями фронтов, произносил перед войсками пламенные речи, карал провинившихся, награждал отличившихся.

В 1920-21 одним из первых предложил мероприятия по сворачиванию «военного коммунизма» и переходу к НЭПу.

Умер Ленин, и Лев Давидович имел все основания претендовать на его наследство, тем более что культ личности Троцкого начался намного раньше сталинского. Последний салют Ленину отдал поднявшийся по Неве миноносец "Троцкий" (аналогия с "Авророй" была очевидна), портреты Троцкого висели на каждом углу. В 1922 Гатчину назвали Троцком (Петроград ещё не был Ленинградом), а на книжных лотках лежали брошюрки, где Троцкого называли "экстрактом революции" и её "душой".

Подвело здоровье. Троцкий отслеживал то, что происходило с Лениным, через его секретаршу Лидию Фотиеву, поставившую на двух фаворитов сразу: она снабжала полезными сведениями и наркомвоенмора, и генсека ЦК РКП(б) Сталина. Однако во время ленинских похорон Троцкий оказался на лечении в Сухуми.

Здесь, на отдыхе, в минуты столь редкого в его жизни досуга, Троцкий, по его собственным словам, "вместе с дыханием моря всем существом своим ассимилировал уверенность в своей исторической правоте против эпигонов". И все же "эпигоны" оказались сильнее: на почве неприязни к Троцкому объединились большинство членов политбюро, и это не удивительно. Троцкий был самой мощной фигурой в партии, и при этом ему удалось испортить отношения почти со всеми: "экстракт революции" презирал людей и не считал нужным это скрывать. Сталин производил куда лучшее впечатление - с негромким и вкрадчивым восточным человеком можно было ладить. В искусстве интриги Троцкий Сталину уступал, Тот сумел побить наркомвоенмора руками коллег по политбюро, затем нейтрализовал его во время борьбы с Зиновьевым и Каменевым и наконец ловко использовал униженного, пересаженного в Высший совет народного хозяйства и готового к примирению Троцкого против группы Бухарина.

Сталин знал магическую силу ярлыка: троцкистскую оппозицию он окрестил мелкобуржуазной. На самом деле она была молодёжной - Троцкого поддержали студенты, уставшие же от революционных передряг рабочие за ним не пошли. "Грехи" троцкизма были велики и разнообразны, но главный порок заключался в том, что он отрицал возможность построения социализма в одной отдельно взятой стране. Возможно, эта романтическая вера в мировую революцию, помноженная на неприязнь к обюрократившимся вождям, привлекала (и продолжает привлекать) к Троцкому молодёжь.
На самом деле Сталин и Троцкий во многом были похожи: и тот, и другой считали необходимой ускоренную индустриализацию; и тот, и другой по своей сути были диктаторами. Так что, если бы "экстракту революции" и удалось одолеть "эпигонов", страна всё равно прошла бы через террор.

Расхождения были мнимыми, а полемика жёсткой: на митингах оппозиции в ход шли палки и кулаки. В 1927, на октябрьском пленуме член ЦК партии с 1923 Кубяк запустил в Троцкого стаканом, член редколлегии газеты "Правда" Ярославский томом контрольных цифр развития народного хозяйства, а секретарь Уральского обкома Шверник - книгой. Во время ноябрьской демонстрации 1927, когда осуждённые партией троцкисты попытались было вывесить свои лозунги, не только рядовые, но и видные оппозиционеры были избиты.

Все закончилось ссылкой: главу разгромленной оппозиции отправили в Казахстан. Троцкий знал цену внешним эффектам: он отказался подчиниться приказу, заперся в квартире, позвонил в НКВД и потребовал Ягоду. Правда, финал этой сцены оказался почти комическим - сотрудники НКВД вынесли вождя революции из квартиры на руках. Уже из Алма-Аты он слал в Кремль телеграммы: "1. Нач. ГПУ препятствует выехать охоту... 2. По-прежнему живу семьей гостинице. Квартира отведена без отхожего места разрушенной кухней, зато возле ГПУ для удобства последнего".

По решению политбюро в 1929 был выдворен за пределы СССР. Вместе с женой и старшим сыном Львом Седовым Троцкий оказался на острове Принкипо в Мраморном море (Турция). (Черчилль назвал Троцкого "полой оболочкой злобы, прибившейся к берегам Черного моря"). Здесь Троцкий, продолжая координировать деятельность своих последователей в СССР и за рубежом, начал издавать «Бюллетень оппозиции», написал автобиографию «Моя жизнь». Мемуары были ответом на антитроцкистскую пропаганду в СССР и оправданием его жизни.

Его дочь сходит с ума и кончает с собой (к этому могло быть причастно НКВД), сын Лев гибнет на операционном столе (к этому почти наверняка приложило руку НКВД), соратники Троцкого по основанному им IV Интернационалу методично уничтожаются советскими агентами. Тем временем Троцкий без устали шлёт западным правительствам письма с просьбами пустить его во Францию, Германию, Англию, но ему отвечают отказами. 

На Принкипо было написано его основное историческое сочинение – «История русской революции», посвященная событиям 1917. Этот труд был призван доказать историческую исчерпанность царской России, обосновать неизбежность Февральской революции и ее перерастания в Октябрьскую.

В 1933 он перебрался во Францию, в 1935 – в Норвегию. Троцкий неустанно критиковал политику советского руководства, опровергал утверждения официальной пропаганды и советскую статистику. Осуществленная в СССР индустриализация и коллективизация подверглась им резкой критике за авантюризм и жестокость.

В 1935 Троцкий создал свой наиболее важный труд по анализу советского общества - «Преданная революция», где оно было рассмотрено в фокусе противоречия между интересами основного населения страны и бюрократической касты во главе со Сталиным, чья политика, по мнению автора, подтачивала социальные основы строя. Троцкий провозгласил необходимость политической революции, задачей которой было бы ликвидация засилья бюрократии в стране.

В конце 1936 покинул Европу, найдя себе убежище в Мексике, где поселился в доме художника Диего Риверы, затем на укрепленной и тщательно охраняемой вилле в городе Койокан. Другой знаменитый художник, Давид Сикейрос, воевавший в Испании и имеющий свои счёты к троцкистам, устроил на него покушение. Команда вооружённых людей ворвалась на виллу. Стены были превращены в решето, забившегося под кровать Троцкого спасло чудо.

Ему под шестьдесят, и у него возникает роман с Фридой Кало, экстравагантной подругой Диего Риверы. Об их отношениях узнает Наталья Седова, жена Троцкого, и тот, боясь, что она порвёт с ним, забрасывает её письмами: "Как я люблю тебя, Ната, моя единственная, моя вечная, моя любовь, моя жертва". Седова прощает мужа. Вскоре они поселяются отдельно, в пригороде Мехико Койоакане, и их дом напоминает крепость. Он разводит кроликов, собирает кактусы и ждёт новой мировой войны, надеясь, что после неё наступит время созданного им IV Интернационала. Троцкий по-прежнему верен идее мировой революции, ему кажется, что дело его жизни - ещё впереди. Он не предполагал, что продолжает играть роль, отведённую ему Сталиным в грандиозном, кровавом историческом спектакле, и что роль эта подходит к концу. Мавр сделал свое дело: борьба с троцкизмом оправдывала репрессии, но теперь задачи, ставившиеся перед Ягодой, Ежовым и Берией, выполнены. Партия управляема, армия послушна, страна покорна. Троцкий больше не нужен.

В 1937-38 после разворачивания в СССР судебных процессов против оппозиции, на которых заочно был судим и он сам, Троцкий уделял много внимания разоблачению их как сфальсифицированных. В 1937 в Нью-Йорке международная комиссия по расследованию московских процессов под председательством американского философа Джона Дьюи вынесла оправдательный вердикт в отношении Троцкого и его единомышленников.
Все эти годы Троцкий не отказывался от попыток сплочения сторонников. В 1938 был провозглашен IV Интернационал, в который вошли малочисленные и разрозненные группы из различных стран. Это детище Троцкого, которое он считал наиболее важным для себя в этот период, оказалось нежизнеспособным и распалось вскоре после смерти основателя.

Превратившись в койоканского затворника, Троцкий трудился над своей книгой о Сталине, в которой рассматривал своего героя как роковую величину для социализма. Из-под его пера вышли воззвание к трудящимся Советского Союза с призывом сбросить власть Сталина и его клики, статьи в «Бюллетене оппозиции», в которых он, резко осудив советско-германское сближение, оправдал войну СССР против Финляндии и поддержал вступление советских войск на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии. Предчувствуя скорую гибель, в начале 1940 Троцкий написал завещание, где говорил об удовлетворенности своей судьбой революционера-марксиста, провозгласил нерушимую веру в триумф IV Интернационала и в близкую мировую социалистическую революцию.

Советские спецслужбы держали Троцкого под пристальным наблюдением, имея агентов среди его сподвижников. В 1938 при загадочных обстоятельствах в Париже в больнице после операции умер его самый близкий и неутомимый соратник – старший сын Лев Седов. Из Советского Союза шли известия не только о беспримерно жестоких репрессиях против «троцкистов». Были арестованы и впоследствии расстреляны его первая жена и его младший сын Сергей Седов. Обвинение в троцкизме в СССР стало в это время самым страшным и опасным.

То, что произошло 20 августа 1940 года, описано много раз: вставший за спиной Троцкого бельгиец Жак Морнар (он же испанец Рамон Меркадер), удар ледорубом, крик, ворвавшаяся в комнату охрана. Сутки мучений, смерть со словами: "Я верю в триумф Интернационала!.. Вперёд!".

Сознавая историческую зависимость России от мировой экономики, Троцкий своеобразно подходил к мировым проблемам в международном контексте. Он считал, что современная промышленность стала настолько капиталоёмким, что производство может быть рентабельным только через специализацию в обслуживании мирового рынка. Для социализма характерно отделение производительных сил от пут национального государства. Победа пролетариата в ведущих странах будет означать "радикальную перестройку самого экономического фундамента в соответствии с более производительным международным разделением труда, которое само по себе может создать настоящий экономический фундамент социалистического порядка" (Троцкий. Архивы, N Т-3148). 

Когда международной революции с помощью Советской России не произошло, как ожидал Троцкий, он продолжал настаивать на том, что индустриализация должна осуществляться на основе ресурсов мирового рынка. Критикуя сталинскую идею изолированного социалистического государства (социализм в отдельно взятой стране), он утверждал, что "правильно отрегулированный рост экспорта и импорта с капиталистическими странами частично подготовит будущий товарообмен (который будет преобладать), когда европейский пролетариат захватит власть и контроль над производством" (Троцкий. Архивы, N 3034). Отношения между Советской Россией и Западом будут предполагать диалектику сотрудничества и борьбы, в которой Советское государство будет регулировать свою "зависимость" от капитализма через его монополию на иностранную торговлю. Альтернативный подход в виде сталинской автаркии предполагал бы зависимость "от недостаточных отечественных производительных сил, которые являются технически отсталыми" (Троцкий. 1947, с. 53). 

В 1920-е годы Троцкий в качестве главных задач считал не только сохранение доступа к иностранной технике, но также и снижение отечественных цен для поддержания торговой монополии. В 1923 он предостерегал партию: "контрабанда неизбежна, если разница между внутренними и внешними ценами выходит за определённый уровень: контрабанда, товарищи, подтачивает и уничтожает монополию" (Двенадцатый съезд РКП(б). 1923. с. 372). Без такой защиты молодых советских отраслей промышленности плановый рост будет невозможен. 

Для поддержки нового индустриального строительства Троцкий предложил помимо внутренней налоговой выручки извлечь выгоду из потребности Европы в иностранных рынках и всеми способами брать там кредиты. 

"Что дают иностранные кредиты для нашего экономического развития? Капитализм дает кредиты под наши сбережения, которых пока нет... В результате расширяется основа для нашего развития... Диалектика исторического развития привела к тому, что капитализм на время становится кредитором социализма. А не вскормлен ли капитализм на груди феодализма? История уплатила свой долг" (Правда, 20 сентября 1925).

Кроме использования иностранных кредитов Троцкий надеялся возобновить существовавшую в царской России практику экспорта зерна в обмен на готовую продукцию. В 1925 он предсказывал, что Советская экономика не сможет полностью удовлетворить свою потребность в новом оборудовании. 

"Мы ни на минуту не должны забивать об огромной взаимозависимости, которая существовала между экономикой царской России и мировым капиталом. Нужно только напомнить себе, что почти две трети технического оснащения, используемого в настоящее время на наших заводах и фабриках, было ввезено из заграницы. Эта зависимость едва ли уменьшилась в наше время, откуда следует, что вряд ли будет экономически выгодным для нас в ближайшие годы производить у себя необходимое нам оборудование в количестве, превосходящем две пятых, или, в лучшем случае, половину того, что нам требуется" ("Правда", 20 сентября 1925).

Троцкий надеялся совместить высокий уровень иностранной торговли с социалистическим протекционизмом через жёсткое определение приоритетов. Советская промышленность должна экономить на редком капитале, специализироваться на товарах, пользующихся наиболее высоким спросом, стандартизировать выпуск и снижать издержки, удовлетворяя прочие нужды за счёт дешёвого импорта. Плановики должны пользоваться системой сравнительных коэффициентов для сравнения советской и иностранной продукции по затратам и качеству. Низкий коэффициент указывал бы на целесообразность импорта в коротком периоде и переоборудования в длительном периоде, когда будут доступны новые ресурсы. "Сравнительный коэффициент для нас то же самое, что и манометр для механики локомотива. Эксплуатация иностранного производства для нас является основным фактором нашего экономического существования. Если наша связь с этим производством [неудовлетворительна], то иностранные производители рано или поздно сметут торговую монополию" (Экономическая жизнь, 18 августа 1925). 

Несмотря на такой уравновешенный подход к индустриализации, официальная советская историография настаивает на том, что Троцкий был "сверхиндустриалистом", настаивавший на разграблении крестьянства. На самом деле, он пытался более систематически, чем кто-либо из его современников, отвести кризис принудительной индустриализации посредством уравновешивания нужд крестьянства и промышленности через политику "товарной интервенции". Троцкий сознавал, что в той степени, в которой экспортно-ориентированный рост явно зависит от крестьян, приносящих на рынок зерно, наиболее неотложные потребительские потребности также должны удовлетворяться за счет импорта. Мировой рынок должен был функционировать в качестве "резерва" как для лёгкой, так и для тяжёлой промышленности. "Товарный голод" или хронический дефицит потребительских товаров был "очевидным и неопровержимым доказательством того, что распределение экономических ресурсов между государственной промышленностью и остальной частью экономики: требует необходимой пропорциональности" (Троцкий, Архивы. N Т-2983). Реальными врагами крестьянства, с точки зрения Троцкого, были авторы социализма в одной стране, - Сталин, который видел только нужды машиностроительных отраслей, и Бухарин, подстрекавший крестьян к "самообогащению" без серьёзного рассмотрения необходимости обеспечения их потребительскими товарами, на которые могли бы быть потрачены их сбережения. 

Именно забота Троцкого о законных нуждах рабочих и крестьян привела его в 1930 к пересмотру роли рыночных сил, по крайнем мере, на время в социалистическом планировании. Еще в 1925 он предупреждал, что "невозможно продвинуть индустриализацию вперёд с помощью нереальных кредитов" (Троцкий, 1955, с. 186). В период первого пятилетнего плана он призывал к ограничениям на инфляционное финансирование тяжёлой промышленности и к "строгой финансовой дисциплине" даже ценой закрытия предприятий. Стабильная валюта, в свою очередь, обеспечила бы инструмент, посредством которого массы сами могли бы демократически контролировать производственные решения снизу. "Бесчисленным живим участникам экономики" Троцкий писал в 1932:  "Государственный и частный сектора, коллектив и индивид, должны заявить о своих нуждах и их объёмах не только через статистические подсчёты плановых комиссий, но также и через прямое давление спроса и предложения. План: (должен) контролироваться и, в значительной степени, должен осуществляться через рынок" (Бюллетень оппозиции XXXI, 1932, с. 8).

Планируемый рынок, свободные профсоюзы и восстановление советской демократии: это было три элемента, без которых любые разговоры о социализме смехотворны. 

Если бы существовал ум, описанный в научной фантастике Лапласа, ум, способный одновременно регистрировать все процессы природы и общества, измерять динамику их движения и прогнозировать результаты их взаимодействия, то, конечно, такой ум мог бы a priori выработать безошибочный и исчерпывающий экономический план, начиная с количества гектаров засеиваемой пшеницы и заканчивая числом пуговиц для жилетов. Бюрократии часто кажется, что она обладает как раз таким умом, и поэтому он легко отделяет себя от контроля со стороны рынка и советской демократии. Реальность состоит в том, что бюрократия жестоко ошибается в оценке своих интеллектуальных возможностей (Бюллетень оппозиции XXXI 1932, c. 8).

В книге "Преданная революция", своей наиболее исчерпывающей критической работе, посвящённой сталинистской планомании, Троцкий делает вывод о том, что реальная основа бюрократической власти не имеет ничего общего со сталинскими напыщенными притязаниями на промышленные достижения; страшная правда заключалась в том, всё бюрократическое здание стало стоять ни на чем ином, как на способности производить нищету. Очереди были основой советской власти и сокровенной тайной полицейского государства: 

Основой бюрократического владычества является нищета общества в предметах потребления. Когда на складах имеется достаточно товаров, покупатели могут идти, куда хотят. Когда товаров мало, покупатели вынуждены стоять в очереди. Когда очереди очень длинные, необходимо назначать полицейского, чтобы следить за порядком. Это отправная точка советской бюрократии. Она "знает", кто должен получать, а кто - ждать (Троцкий, 1945, с. 112).

Историки продолжают спорить о том, привела ли бы политика Троцкого к избежанию принудительной коллективизации и крайностей сталинских пятилетних планов. Однако одно является бесспорным: Троцкий был совершенно прав в выводе о том, что сталинское стремление к автаркии имело больше общего с идеалами Гитлера, чем с наследием Маркса. Русская революция, ограниченная одной отсталой страной, не привела к эмансипации пролетариата. Троцкий пытался по-новому истолковать марксизм и применить его к неожиданным условиям изолированного революционного эксперимента. В борьбе со Сталиным он потерпел поражение. Однако он помог объяснить и попытался предотвратить одну из величайших трагедий XX столетия.

Убив Троцкого, Сталин оказал ему услугу: герой революции ушёл в небытие с эффектной репликой, как это и подобает закончившему свою роль актёру. Гораздо страшнее было то, что сулил Троцкому Черчилль: "Да проживёт он ещё долгие годы в состоянии бессилия и оцепенения, разъедаемый изнутри озлобленным своим умом и беспокойным характером, - это было бы для него лучшим наказанием!". 

Источники:

1. Троцкий Л. Портреты революционеров. Сост. Фельштинский Ю. Нью-Йорк, 1988 

2. Рахманов А.Б. Троцкий // Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия-2004 

3. Филиппов Алексей // Разжигатель мирового костра // Гео, №7, 2003.

4. "The new Palgrave a Dictionary of Economics". Ed. by J. Eatwell, M. Milgate, P. Newman. Перевод А. С. Скоробогатова.

Последнее обновление страницы 26.12.04 14:19:50