можете называть их Листвень и Вскорень, если вам так больше нравится. И
вот
из нас-то из троих Листвень и
Вскорень
уже
никуда
не
годятся.
Листвень
заспался, совсем, можно сказать,
одеревенел:
все
лето
стоит
и
дремлет,
травой оброс по колено. И весь в листьях, лица не видать. Зимой он,
бывало,
встрепенется, да теперь уж и зимой шелохнуться лень.
А
Вскорень
облюбовал
горные склоны к западу от Изенгарда - самые, надо сказать, ненадежные места.
Орки его ранили, родичей перебили, от любимых деревьев и пней не осталось. И
ушел он наверх, к своим милым березам, теперь там и живет, и оттуда
его
не
выманить. А все ж таки, сдается мне, молодых-то я, может,
и
наберу
-
вот
только объяснить бы им, чтобы поняли, поддеть бы их как-нибудь, а то ведь мы
ох как тяжелы на подъем. Экая жалость, что нам счет чуть ли не по пальцам!
- А почему по пальцам, вы же здесь старожилы? - удивился Пин. - Умерли,
что ли, многие?
- Да нет! - сказал Древень. - Как бы это вам сказать: сам по себе никто
из нас не умер. Ну, бывали, конечно, несчастья за столько-то лет,
а
больше
одеревенели. Нас и так-то было немного, а поросли никакой. Онтят не
было
-
ну, детишек, по-вашему, - давным-давно, с незапамятных лет. Онтицы-то ведь у
нас сгинули.
- Ой, прости, пожалуйста! - сказал Пин. - Прямо все до одной перемерли?
- Не перемерли они! - чуть не рассердился Древень. -
Я
же
не
сказал
"перемерли", я сказал
"сгинули".
Запропастились
невесть
куда,
никак
не
отыщутся. - Он вздохнул. - Я думал, все об этом
знают,
сколько
песен
про
это: и эльфы их пели, и люди, от Лихолесья
до
Гондора,
-
как
онты
ищут
онтиц. Надо же, совсем уж все позабыли.
- Вовсе мы ничего не забыли, -
возразил
Мерри.
-
Просто
к
нам,
в
Хоббитанию, песни из-за гор не дошли. Ты вот возьми да расскажи поподробнее,
как было дело, а заодно и песню бы спел, какая лучше помнится. Расскажи, а7
- Ладно уж, расскажу и даже,
так
и
быть,
спою,
-
согласился
явно
польщенный
Древень.
-
Поподробнее-то
рассказывать
некогда,
придется
покороче: время позднее, а
завтра
надо
совет
держать,
заводить
большой
разговор, да, глядишь, и в путь собираться.
- Чудно об этом вспоминать
и
грустно
рассказывать,
-
вымолвил
он,
призадумавшись - В ту изначальную
пору,
когда
повсюду
шумел
и
шелестел
дремучий Лес без конца и края, жили да были онты и онтицы, онтики и онтинки,
и тогда, в дни и годы нашей давней-предавней
юности,
не
было
краше
моей
Фимбретили, легконогой Приветочки, - где-то она, ах, да! Да! Так вот, онты и
онтицы вместе ходили-расхаживали, вместе ладили жилье. Однако же
сердца
их
бились вразлад: онты полюбили сущее в мире, а онтицы возжелали иного;
онтам
были в радость высокие сосны, стройные осины,
густолесье
и
горные
кручи,
пили они родниковую воду, а ели только паданцы. Эльфы стали их наставниками,
и на эльфийский лад завели они беседы с деревьями. А у онтиц под опекой были
деревья малые, и радовали их залитые солнцем
луговины
у
лесных
подножий;
лиловый терновник проглядывал
в
зарослях,
брезжил
по
весне
вишневый
и
яблоневый цвет, летом колыхались пышные заливные луга, и клонились по
осени
травы, рассеивая семена. Беседовать с ними у онтиц нужды не бывало: те
лишь
бы слышали, что им велят, и делали, что ведено. Онтицы-то и велели им
расти
как надо, плодоносить как следует; им, онтицам, нужен был порядок,
покой
и
изобилие (ну, то есть нужно было,
чтобы
все
делалось
по-положенному).
И
онтицы устроили роскошные сады.
А
мы,
онты,
по-прежнему
расхаживали
да
скитались и только иногда, редко навещали ихние сады. Потом
Тьма
заполнила
север, и онтицы ушли за Великую Реку,
разбили
там
новые
сады,
распахали
новые поля, и совсем уж редко мы стали видеться. Тьму одолели, и
тогда
еще ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004