у
фонтана,
возле
цветущего Древа, она играла на лютне и пела старинную валинорскую песню. Оба
они были ему рады, оба встали навстречу, и Арагорн сказал:
- Ты, верно, домой собрался, Фродо. Что ж, всякому деревцу родная земля
слаще, но ты уж помни, дорогой друг, что теперь твоя родина - весь
Западный
Край и везде ты желанный гость. Правда, доныне твой народ не был
прославлен
в величавых преданьях, зато теперь прославится
больше,
чем
иные
погибшие
царства.
- Да и то сказать, тянет меня в Хоббитанию, - отозвался Фродо. - Но все
же сначала надо бы в Раздол. Если кого не хватало в эти радостные
дни,
так
это Бильбо; я очень огорчился, что его не было среди домочадцев Элронда.
- Чему тут огорчаться или удивляться, Хранитель? - спросила Арвен. - Ты
же знаешь, какова страшная сила Кольца, которое ты
истребил.
Все,
что
ни
сделано этой силою, все распалось. А твой родич владел Кольцом
дольше,
чем
ты, очень долго владел. Даже по-вашему он уже древний старик и ждет тебя,
а
ему путешествовать больше невмочь.
- Тем скорее надо мне ехать к нему, - сказал Фродо.
- Поедешь через семь дней, - сказал Арагорн.
-
Мы
ведь
далеко
тебя
проводим, до самой Ристании.
Дня
через
три
вернется
Эомер
-
за
телом
Теодена,
и
мы
поедем
вместе
с
ним:
что
надо,
то
надо.
Кстати
же,
подтверждается тебе завет Фарамира: ты вправе быть в пределах Гондора, когда
и где тебе угодно, с любыми спутниками. Хотел бы я вознаградить тебя за твои
подвиги, однако же нет для тебя
достойной
награды,
бери,
что
хочешь,
а
почести тебе в нашей земле всегда будут княжеские.
Но княгиня Арвен сказала:
- Есть для тебя награда. Недаром же я дочь Элронда. Когда он отправится
в Гавань, я не пойду с ним: как и Лучиэнь, я выбрала смертную долю, и
выбор
мой столь же горек и
столь
же
отраден.
Ты,
Хранитель,
если
пожелаешь,
займешь мое место. Быть может,
раны
твои
нестерпимо
заноют
или
надавит
страшным бременем память - что ж, тогда плыви на
Запад,
где
и
раны
твои
исцелятся, и усталость исчезнет. Вот возьми - и носи на память об Элессаре и
Арвен, чью участь решила твоя судьба!
И она сняла кулон на серебряной цепочке - жемчужину, впитавшую звездный
блеск, - и надела его на шею Фродо.
- Это поможет тебе, - сказала она. - Защитит от наплыва тьмы и ужаса.
Через три дня, как и было сказано, конунг Эомер Ристанийский подъехал к
Вратам во главе эореда
из
лучших
витязей
Мустангрима.
Его
встретили
с
должным почетом, и за праздничной трапезой в Меретронде, Обеденном
Чертоге,
он был
поражен
красотой
обеих
государынь.
После
трапезы
он
не
пошел
отдыхать, а попросил, нельзя ли вызвать к нему гнома Гимли.
Когда же Гимли явился, Эомер ему сказал:
- Гимли, сын Глоина, секира у тебя под рукой?
- Нет, государь, - сказал Гимли, - но за нею в случае
чего
недолго
и
сходить.
- Сам рассудишь, - сказал Эомер. -
Помнится,
вышла
у
нас
размолвка
насчет Владычицы Златолесья, и покамест размолвка не улажена. Так вот, нынче
я видел Владычицу воочию.
- Ну и что же, государь, - спросил Гимли, - что ты скажешь теперь?
- Увы! - отвечал Эомер. - Не могу признать ее первой красавицей.
- Тогда я пошел за секирой, - сказал Гимли.
- Но сперва позволь хоть немного оправдаться, - сказал Эомер.
-
Видел
бы я ее раньше, где других никого не было, я бы сказал все твои
слова
и
к
ним бы еще добавил. Но теперь скажу
иначе:
первейшая
красавица
у
нас
-
великая княгиня Арвен, Вечерняя Звезда, и если кто не
согласен,
то
я
сам
вызываю его на бой. Так что, послать за мечом?
Гимли низко склонил голову.
- Нет, государь, со мной у тебя не будет поединка, - сказал
он.
-
Ты
выбрал закатную прелесть, меня же пленила утренняя. И
сердце
мое
говорит,
что утро - не наша участь, что мы видим утро в последний раз.
Настал наконец прощальный день; великолепный кортеж отъезжал на
север.
Великий князь Гондора и конунг Мустангрима
спустились
в
Усыпальни,
и
из
гробниц Рат-Динена вынесли на золотых носилках конунга
Теодена
и
пронесли ..далее