какие-то
полузабытые времена, когда был еще хоббитом, беспечным странником,
которому
все
невзгоды
нипочем.
Нынче
он
стал
маленьким
воином,
защитником
белокаменного града от великой беды, в мрачном и чинном убранстве
башенного
стража.
В другое время и в другом месте Пин,
может,
и
возгордился
бы
таким
убранством, но сейчас он понимал, что дело его нешуточное, что в жизни его и
смерти волен суровый
властитель,
а
гибель
висит
над
головой.
Кольчуга
обременяла его, шлем сдавливал виски. Накидку он снял и
бросил
на
скамью.
Усталыми глазами окинул он темневшие внизу поля, зевнул и горько вздохнул.
- Что, устал за день? - спросил Берегонд.
- Еще бы не устал, - сказал Пин, - с ног
падаю
от
безделья.
Час
за
часом околачивался у дверей своего господина, пока
он
принимал
Гэндальфа,
князя Имраиля и прочих важных особ. А ведь я, знаешь ли, Берегонд, совсем не
привык прислуживать за столом, щелкая зубами от
голода.
Хоббиты
этому
не
обучены. Ты, конечно, скажешь, зато, мол, честь какая!
Да
проку-то
что
в
этой чести? Да если на то пошло, что проку даже есть-пить
в
этих
ползучих
потемках! А тебе не темновато? Смотри, не воздух, а какое-то бурое месиво! И
часто у вас ветер с востока нагоняет такие туманы?
- Да нет, - сказал Берегонд, - погода тут ни при чем. Это вражьи козни:
не иначе как из недр Огненной горы валит этот гнусный чад - он и душу мутит,
и рассудок туманит, а Врагу того и надо. Скорее бы Фарамир воротился! Только
вот вернется ли он из-за Реки, из тамошней кромешной тьмы?
- Н-да, - сказал Пин. - Гэндальф тоже за него тревожится. Он, по-моему,
сильно огорчился, что
Фарамира
нет
в
городе.
Сам-то
он,
кстати,
куда
подевался? Ушел с совета еще до полуденной трапезы, хмурый-прехмурый: видно,
ничего доброго не ожидал.
Внезапно оба онемели на полуслове, беспомощно
цепенея.
Пин
съежился,
прижав ладони к ушам, Берегонд, который, говоря о Фарамире, стоял у бойницы,
там и застыл, всматриваясь в темень глазами, полными ужаса.
Пин
знал
этот
надрывный вопль, он слышал его когда-то в Хоббитании, на Болотище; но
здесь
он звучал куда громче и яростнее,
отравляя
сердце
безысходным
отчаянием.
Наконец Берегонд с усилием заговорил.
- Явились! - сказал он. - Наберись мужества и посмотри!
Вон
они,
эти
лютые твари.
Пин
нехотя влез на скамью и глянул между зубцами. Покрытый мглою лежал
Пеленнор,
и
едва
угадывалась вдали Великая Река. А над землею, вполвысоты
стен,
кружили,
точно
жуткие
ночные тени, пять подобий птиц, мерзкие, как
стервятники, но больше всякого орла, и смерть витала с ними. Они проносились
поблизости, почти на выстрел от стен, улетали к реке и возвращались.
- Черные Всадники! - проговорил
Пин.
-
Черные
Всадники
в
небесах!
Погоди-ка,
Берегонд!
-
вдруг
воскликнул
он.
-
Они
же
явно
что-то
высматривают! Гляди, как они кружат, потом кидаются вниз, и все вон
там!
А
видишь, там по земле что-то движется? Маленькие
темные
фигурки...
ну
да,
верховые - четверо или пятеро. Ой, опять! Гэндальф! Гэндальф, спаси нас!
Разнесся, нарастая, новый пронзительный вопль, и он отпрянул от
стены,
задыхаясь, как затравленный зверек. Но потом далеко внизу
прерывисто,
едва
слышно запела труба, и звук ее стих на высокой протяжной ноте.
- Фарамир! Это Фарамир! Это его сигнал! - воскликнул
Берегонд.
-
Вот
смельчак! Но как же он доскачет до ворот, если эти
летучие
гады
умеют
не
только
пугать?
Смотри
ты,
скачут,
уже
не
так
и
далеко!
Эх,
лошади
шарахнулись! Сбросили седоков... те поднялись...
бегут!
Нет,
один
еще
в
седле, возвращается к своим. Наверняка это он, Фарамир, - ему и люди, и кони
покорны. Ах ты, гнусная тварь, налетела, кидается!
Да
на
подмогу
же,
на
подмогу! Чего они там? Фарамир!
Берегонд одним прыжком исчез во мраке. А Пин устыдился: что
ж ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004