до
передовых
лиги
три.
Орки
рыщут
по
придорожным холмам. Конунг с Эомером держали ночной совет.
Мерри жаждал с кем-нибудь поговорить; он вспомнил о
Пине
и
еще
пуще
огорчился. Бедняга Пин, один-одинешенек в осажденном каменном городе:
ужас,
да и только. Мерри захотелось стать рослым витязем вроде Эомера, затрубить в
какой-нибудь, что ли, рог и галопом помчаться на
выручку
Пину.
Он
сел
и
снова прислушался к рокоту барабанов, теперь уж
совсем
поблизости.
Вскоре
стали слышны
негромкие
голоса,
мелькнули
между
деревьями
полуприкрытые
фонари. Конники зашевелились во мраке.
Высокий человек споткнулся об него и обругал проклятые сосновые
корни.
Мерри узнал по голосу сенешаля Эльфхельма.
- Я не сосновый корень, господин, - сказал он,
-
и
даже
не
вьюк
с
поклажей, а всего-навсего ушибленный хоббит. Извиняться не надо, лучше скажи
мне, что там такое стряслось.
-
Пока
ничего
такого,
спасибо
растреклятому
мороку,
-
отвечал
Эльфхельм. - Но
государь
приказал
всем
нам
быть
наготове:
тронемся
в
одночасье.
- Значит,
враги
наступают?
-
испуганно
спросил
Мерри.
-
Это
их
барабаны? Я уж подумал, мне мерещится, а то никто будто и не слышит.
- Да нет, нет, - сказал Эльфхельм, - враги на дороге, а не в горах.
Ты
слышишь барабаны лешаков, лесных дикарей: так они
переговариваются
издали.
Живут они в Друаданском лесу, вроде бы с древних
времен,
немного
осталось
их, и таятся они хитро, точно дикие звери. Обычно-то им
дела
нет
до
войн
Гондора или Ристании, но сейчас их встревожила
темень
и
нашествие
орков:
испугались, что вернутся Темные Века - оно ведь и похоже на то. Хорошо
хоть
нам они не враги: стрелы у них отравленные и в лесу с ними
не
потягаешься.
Предлагают помочь Теодену: как раз их вождя повели к нему. Вот с фонарями-то
шли. Ну и будет с тебя - я и
сам
больше
ничего
не
знаю.
Все,
я
пошел
выполнять приказ. А ты, вьюк не вьюк, а давай-ка вьючься!
И он исчез в темноте.
Мерри
очень
не
понравились
хитрые
дикари
и
отравленные стрелы: он и так-то не знал, куда деваться от страха. Дожидаться
было совсем невтерпеж, лучше уж точно знать, что тебя ждет.
Он
вскочил
на
ноги и крадучись пустился вдогонку за последним фонарем.
Конунгу разбили палатку на поляне, под
раскидистым
деревом.
Большой,
прикрытый сверху фонарь висел на ветке, и в тусклом
свете
его
видны
были
Теоден с Эомером, а перед ними сидел на
корточках
человечина,
шишковатый,
как старый пень, и, точно чахлый мох,
свисал
с
его
мясистого
подбородка
реденький клок волос. Коренастый, пузатый,
толсторукий
и
коротконогий,
в
травяной юбочке. Мерри показалось, что он где-то его уже видел, и вдруг
ему
припомнились Пукколы в Дунхерге. Ну да, то ли один из
тамошних
болванчиков
ожил, то ли явился дальний-предальний потомок тех людей, которых
изобразили
забытые умельцы давних веков.
Мерри подобрался поближе, но пока что все молчали, и наконец
заговорил
дикарь: должно быть, его о чем-то спросили, и он раздумывал. Голос
его
был
низкий, гортанный, но, к удивлению Мерри, говорил он на всеобщем языке, хотя
поначалу запинался и примешивал к речи диковинные слова.
- Нет, отец коневодов, - сказал он, - мы
не
воины,
мы
охотники.
Мы
стреляем горгуны в лесу, орколюды мы очень не любим. И тебе
горгуны
враги.
Потому будем тебе помогать. Дикий народ далеко слышит, далеко
видит,
знает
все тропы. Дикий
народ
давно-давно
здесь
живет,
раньше,
чем
сделались ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004