вооружении;
и
еще
несколько
сот
воинов при запасных конях с легкой поклажей. Одиноко
запела
труба.
Конунг
поднял
руку,
и
двинулась
молчаливая
рать
Мустангрима.
Впереди
ехали
двенадцать телохранителей конунга, прославленные витязи; за ними сам
Теоден
и Эомер одесную. Они распростились с Эовин наверху,
в
Укрывище,
и
горька
была память прощания, но думы их устремлялись вперед. Затем
ехали
посланцы
Гондора и Мерри на своем пони, а следом
-
еще
двенадцать
телохранителей.
Ехали мимо длинного строя конников; суровы и недвижны были их лица. Уж почти
миновали строй, как вдруг один из
конников
повернул
голову
и
пристально
поглядел на хоббита. "Совсем
еще
юноша,
-
подумал
Мерри,
встретив
его
взгляд, - невысокий, худощавый" .
Он
уловил
отсвет
ясных
серых
глаз
и
вздрогнул, внезапно поняв, что в лице этом нет
надежды,
что
его
затеняет
смерть.
Серая дорога вела вдоль берега
Снеговой,
бурлящей
в
каменьях;
мимо
селений Ундерхерга и Обернана, где
скорбные
женские
лица
выглядывали
из
темных дверей; войско не провожали в
путь
ни
рога,
ни
арфы,
ни
поющие
голоса. Так начался великий поход на восток, о котором слагали песни
многие
поколения ристанийцев.
Из темного Дунхерга в тусклое утро
Вывел
сын
Тенгела
свою
последнюю рать
И достиг Эдораса, но царственные
чертоги,
Старинные,
златоверхие, были застланы мглой.
Здесь, в обители предков, он распростился с народом,
Со своим свободным народом и с очагом своим.
Простился с
высоким
троном
и
с благословенным кровом,
Под которым он пировал в былые светлые дни.
И
дальше поехал конунг, по пятам за ним
гнался
ужас,
Впереди
ожидал
рок.
Но
он присягал на верность,
Он принес нерушимую клятву, и
он
исполнил
ее.
Теоден ехал дальше. Пять дней и ночей
Мчались
эорлинги
вперед восточным путем
Через Фольд
и
Фенмарк,
через
Фириэнвуд.
Шесть тысяч копьеносцев мчались через Санлендинг.
К могучей
твердыне
Мундбург
у горы Миндоллуин,
К столице Государей, из-за Моря приплывших,
Теперь осажденной врагами и окруженной огнем.
Судьба торопила
их,
и
темнота поглотила,
Поглотила коней и
конников,
и
стук
уходящих
копыт
Заглох
в тишине: так нам поведали песни.
Когда конунг приехал в Эдорас, Медусельд и правда
был
застлан
мглой,
хотя полдень едва наступил. Задержался он здесь ненадолго, и
к
войску
его
примкнули десятков шесть
всадников,
опоздавших
на
сбор.
После
короткой
трапезы он велел готовиться в путь и ласково простился со своим оруженосцем.
Но Мерри еще напоследок попробовал умолить его.
- Я ведь тебе объяснил: такой поход Стибба не осилит, - сказал
Теоден.
- И к тому же сам посуди, сударь мой Мериадок: пусть ты и при мече и
не
по
росту отважен, но что тебе делать в таком бою, какой нас
ждет
под
стенами
гондорской столицы?
- Мало ли, тут
не
угадаешь,
-
возразил
Мерри.
-
И
зачем
тогда,
государь, ты взял меня в оруженосцы - не затем разве, чтобы в
битве
я ..далее