утреннем
свете
направились к Палатам Врачеванья,
красивым
особнякам,
где
прежде
лечили
тяжелобольных, а теперь -
опасно
и
смертельно
раненных.
Они
находились
недалеко от ворот цитадели, в шестом ярусе у южной стены, и
возле
них
был
сад и роща - для Минас-Тирита диво дивное. Хозяйничали там женщины,
которым
позволили остаться в городе, ибо они
помогали
врачевать
и
были
хорошими
сиделками.
Когда Гэндальф с Берегондом поставили ложе у главного входа в Палаты, с
поля битвы, из-за нижних Врат, вдруг послышался, раздирая уши, исступленный,
пронзительный вопль; ветер унес его, и он стих где-то
в
поднебесье.
Вопль
был ужасен, и все трое на миг замерли, но, когда он отзвучал, они
вздохнули
полной грудью, как не дышалось ни разу после нашествия
тьмы
с
востока,
и
засияло утро, и солнце пробилось сквозь тучи.
Но лицо Гэндальфа было сурово и печально, он велел
Берегонду
с
Пином
отнести Фарамира в Палаты, а сам
взошел
на
ближнюю
стену;
словно
белое
изваянье, стоял он, озаренный солнцем, и всматривался в даль.
Его
взгляду,
не по-земному зоркому, открылось все, что произошло; и когда Эомер,
оставив
войско, подъехал и спешился возле простертых тел, Гэндальф
тяжко
вздохнул,
завернулся в плащ и спустился со стены. Берегонд
и
Пин
вскоре
вышли;
он
задумчиво дожидался их у дверей.
Они поглядели на него, и наконец он прервал молчанье.
- Друзья мои! - сказал он.
-
Ты,
защитник
столицы
Гондора,
и
ты,
маленький житель западного края! Великий
подвиг
свершился
ценою
великого
горя. Плакать нам или радоваться? Мы и надеяться не
смели,
что
лютый
наш
недруг сгинет; но этот неистовый вопль возвестил о его погибели. Однако же и
нас постигла тяжкая утрата. Я мог отвратить ее, когда б не безумие Денэтора.
Нет, от Врага в крепостях не укроешься. Но теперь-то я знаю, как ему удалось
проникнуть в глубь самой мощной крепости.
Я давно догадался, что здесь, в Белой Башне, сокрыт
хотя
бы
один
из
Семи Зрячих Камней, и напрасно наместники мнили, будто это великая тайна. До
поры до
времени
у
Денэтора
хватало
мудрости
не
трогать
палантир,
не
соперничать с Сауроном: он трезво ценил свои силы. Но с
годами
мудрости
у
него поубавилось, и, когда над Гондором нависла угроза, он, должно
быть,
в
Камень заглянул - и заглядывал и обманывался, и боюсь, после ухода
Боромира
заглядывал слишком часто. Барад-Дур не мог подчинить его своей злой воле, но
видел он только то, что ему позволялось видеть. Узнавал он немало, и
многое
очень кстати, однако зрелище великой мощи Мордора довело его до
отчаянья
и
подточило рассудок.
- Теперь-то я
понимаю,
а
тогда
как
испугался!
-
воскликнул
Пин,
содрогнувшись при этом воспоминании. - Он тогда вышел из чертога, где
лежал
Фарамир, и вернулся не скоро, а я подумал, какой он совсем другой - дряхлый,
надломленный.
- Когда Фарамира внесли в Башню, многие у нас часом позже
видели,
как
вдруг засветилось верхнее окно Башни, - сказал Берегонд. - Но такое и раньше
бывало, и слух шел давно, что правитель порою единоборствует с Врагом.
- Верны, стало быть, мои догадки, - сказал Гэндальф. - Вот так и проник
Саурон в Минас-Тирит, и сумел меня задержать. Придется
мне
здесь
пока,
и
остаться: вслед за Фарамиром принесут других раненых.
Надо спуститься к воротам и встретить их. Горестно мне то, что увидел я
на равнине, и как бы не стало еще горестнее. Пойдем
со
мною,
Пин!
А
ты,
Берегонд, иди в цитадель и доложи своему начальнику обо всем, что случилось.
Стражем Белой Башни, боюсь, тебе уж не быть; скажи ему, однако ж, что,
если
он не против, я ему советую послать тебя в Палаты Врачеванья
-
здесь
тоже
нужна охрана и нужно будет выхаживать правителя Гондора.
Если
он
очнется,
хорошо бы ты был рядом, ибо ты, и никто другой, спас его от огненной смерти.
Ступай! Я скоро вернусь.
И он пошел с Пином вниз по улице; в это время брызнули
серые
дождевые
струи, смиряя пожары. Дымное облако застлало город.
ГЛАВА VIII. ПАЛАТЫ ВРАЧЕВАНЬЯ
Глаза
Мерри
застилали
слезы
и
туманила
усталость,
когда
впереди
показались разбитые ворота Минас-Тирита. Он пробирался между грудами мертвых
тел ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004