лошадей спугнул, то ли угнал - ничего теперь не поделаешь. И
попомните
мое
слово, много бед нам готовится!
- Слово твое я попомню, - обещал Арагорн. - Попомню еще и то,
что
наш
старец прикрывался не капюшоном, а шляпой. Но все
равно
ты,
пожалуй
что,
прав, и теперь нам не будет покоя ни ночью, ни днем. А
пока
все-таки
надо
отдохнуть, как бы оно дальше ни вышло. Ты вот что, Гимли,
спи
давай,
а
я
покараулю. Мне надо немного подумать, высплюсь потом.
Долго тянулась ночь. Леголас сменил Арагорна, Гимли сменил Леголаса,
и
настало пустое утро. Старец не появлялся, лошади не вернулись.
Глава III. УРУКХАЙ
Пин был окован смутной и
беспокойной
дремой:
ему
казалось,
что
он
слышит свой слабенький голос, где-то
в
темных
подвалах
зовущий:
"Фродо,
Фродо!" Но Фродо нигде не было, а гнусные рожи орков ухмылялись из мрака,
и
черные когтистые лапы тянулись со всех сторон. Мерри-то куда же делся?
Пин проснулся, и холодом
повеяло
ему
в
лицо.
Он
лежал
на
спине.
Наступал вечер, небеса тускнели. Он поворочался
и
обнаружил,
что
сон
не
лучше яви, а явь страшнее сна. Он был
крепко-накрепко
связан
по
рукам
и
ногам. Рядом с ним лежал Мерри, лицо серое, голова обмотана грязной кровавой
тряпкой. Кругом стояли и сидели орки, и числа им не было.
Трудно складывалось былое в больной голове Пина, еще труднее отделялось
оно
от
сонных
видений.
А, ну да: они с Мерри бросились бежать напропалую
через
лес.
Куда,
зачем?
Затмение
какое-то:
ведь
окликал же их старина
Бродяжник!
А
они
знай бежали, бежали и орали, пока не напоролись на свору
орков:
те
стояли,
прислушивались и, может, даже не заметили бы их, да тут
поди
не
заметь.
Заметили
-
вскинулись:
визг, вой, и еще орки за орками
выскакивали из ольшаника. Они с Мерри - за мечи, но орки почему-то биться не
желали,
кидались
и
хватали за руки, а Мерри отсек несколько особо хватких
лап. Эх, молодчина все-таки Мерри!
Потом из лесу выбежал Боромир: тут уж оркам, хочешь не хочешь, пришлось
драться. Он искрошил их видимо-невидимо, какие в живых остались - бежали
со
всех ног. Но они втроем с Боромиром далеко не ушли, их окружила добрая сотня
новых орков, здоровенных, с мечами и луками. Стрелы так и сыпались, и все
в
Боромира. Боромир затрубил в свой огромный рог, аж лес загудел,
и
поначалу
враги смешались и отпрянули. Но на помощь, кроме эха, никто не спешил;
орки
расхрабрились и освирепели
пуще
прежнего.
Больше
Пин,
как
ни
силился,
припомнить ничего не мог. Последнее, что помнил, - как Боромир, прислонясь к
дереву, выдергивал стрелу из груди, и вдруг обрушилась темнота.
"Ну, наверно, дали чем-нибудь по голове,
-
рассудил
он.
-
Хоть
бы
Мерри, беднягу, не очень поранили. А как с Боромиром? И с чего это орки
нас
не убили? Где мы вообще-то и куда нас волокут?"
Вопросов хватало - ответов не было. Он озяб и изнемог.
"Зря,
наверно,
Гэндальф уговорил Элронда, чтоб мы пошли, - думал он. - Какой
был
от
меня
толк? Помеха, лишняя поклажа. Сейчас вот меня украли, и я
стал
поклажей
у
орков. Вот если бы Бродяжник или хоть кто уж догнали их
и
отбили
нас!
Да
нет, как мне не стыдно! У них-то ведь дела поважнее, чем нас спасать. Самому
надо стараться!"
Пин попробовал ослабить путы, но путы
не
поддавались.
Орк,
сидевший
поблизости, гоготнул и сказал что-то приятелю на своем мерзостном наречии.
- Отдыхай, пока дают, ты, недомерок! - обратился он
затем
к
Пину
на
всеобщем языке, и звучал он чуть ли не мерзостнее,
чем
их
собственный.
-
Пока дают, отдыхай! Ножками-то зря не дрыгай, мы
тебе
их
скоро
развяжем.
Наплачешься еще, что не безногий, соплями и кровью изойдешь!
- Моя бы воля, ты бы и щас хлюпал, смерти просил, - добавил другой орк.
- Ох, попищал бы ты у меня, крысеныш вонючий!
И он склонился к самому лицу Пина, обдав его смрадом и
обнажив
желтые
клыки. В руке у него был длинный черный нож с зубчатым лезвием.
- Тише лежи, а то ведь не выдержу, пощекочу немножечко, - прошипел
он.
- Еще чухнешься - я, пожалуй, и приказ малость
подзабуду.
Ух,
изенгардцы!
Углук у багронк ша пушдуг Саруман-глоб бубхош екай! - И
он ..далее