потерял
обаяние,
а
в
глазах появился недобрый блеск. - - Есть у меня и к тебе слово, о Гимли, сын
Глоина, - продолжал он по-прежнему. - Далеко отсюда чертоги твои, и не
твоя
забота - здешние запутанные распри. Да сам бы ты
в
жизни
не
стал
в
них
впутываться,
и
я
тебя
не
виню
за
твое
опрометчивое
великодушие,
за
неуместное геройство. Но позволь
мне
сперва
побеседовать
с
ристанийским
конунгом, моим давним соседом и былым другом.
Что скажешь, конунг Теоден? Быть может, мы все же заключим
мир
и
все
мои познания, обретенные за много веков, послужат тебе на
пользу?
Рука
об
руку выстоим мы в трудные времена, предадим забвению взаимные обиды, и
наши
дружественные края расцветут пышнее прежнего!
Но Теоден не отвечал - то ли в
сомнении,
то
ли
в
гневе.
Заговорил
Эомер.
- Выслушай меня, государь! - взмолился он. -
Нас
ведь
предупреждали,
что так и будет. Неужели же мы
одержали
многотрудную
победу
лишь
затем,
чтобы стоять, разинув рот, под
окном
у
старого
лжеца,
точащего
мед
со
змеиного жала? Это же волк из норы держит речь перед гончими псами! Какая от
него помощь? Он всего лишь тщится избегнуть заслуженной участи. Но
тебе
ли
вести беседу с предателем и кровопийцей, схоронив Теодреда
на
переправе
и
Гайму у Хельмовой Крепи?
- Змеиного жала? Да не ты ли норовишь ужалить в спину,
змееныш?
-
не
сдержал злобы Саруман. - Но одумайся, Эомер, сын Эомунда! - И речь его вновь
заструилась. - Каждому свое. Ты доблестный витязь, честь тебе
и
хвала.
По
велению конунга рази без пощады - таков твой славный удел.
Оставь
политику
государям, ты для нее еще молод. Но если тебе
суждено
взойти
на
престол,
заранее
учись
выбирать
друзей.
Дружбу
Сарумана
и
могущество
Ортханка
неразумно отвергать во имя обид - подлинных или мнимых. Победа в одной битве
- еще не победа, к тому же победили вы с чужой
и
опасной
помощью.
Лесные
чудища - ненадежные и своенравные союзники: в иной, недобрый час
они
могут
обрушиться на вас самих, ибо люди им ненавистны.
Но рассуди, властелин Ристании, можно ли называть меня
убийцей
потому
лишь, что в битве пали отважные воины? Двинув на меня свои рати, -
к
моему
великому изумлению, ибо я не желал войны, - ты отправил их
на
смертоносную
брань. И если я - кровопийца, то уж род Эорла запятнан кровью
с
головы
до
ног, ибо немало войн
в
его
достославной
летописи
и
случалось
конунгам
отвечать ударом на вызов. Однако потом они заключали мир, и даже
худой
мир
лучше доброй ссоры. Итак, молви свое слово, конунг Теоден: установим
ли
мы
мир, восстановим ли дружбу? То и другое в нашей власти.
- Да, мы установим мир, - наконец глухо выговорил Теоден, и
ристанийцы
разразились
радостными
возгласами.
Теоден
поднял
руку,
призывая
их
к
молчанию. - Да, мы установим мир, - сказал он ясно и твердо, - мир настанет,
когда сгинешь ты и разрушатся твои козни, когда будет низвергнут твой Черный
Властелин, которому ты замыслил услужливо нас предать. Ты лжец,
Саруман,
а
ложь растлевает души. Ты протягиваешь мне руку
дружбы?
Это
не
рука,
это
коготь лапы, протянутой из Мордора, цепкий, длинный,
острый
коготь!
Война
началась из-за тебя: будь ты вдесятеро мудрей, все равно не вправе ждать
от
нас рабской покорности во имя чего бы то ни было; но, даже если бы не ты
ее
начал, это твои орки зажигали живые факелы в Вестфольде и душили детей.
Это
они изрубили на куски мертвое тело
Гаймы
у
ворот
Горнбурга.
Да,
мир
с
Ортханком настанет - когда ты будешь болтаться на виселице подле этих окон и
станешь лакомой поживой для своих друзей-воронов.
Вот ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004