Но
к
концу владычества Сарумана зелени не осталось и в
помине.
Аллеи
замостили
черным
плитняком,
вдоль
них
вместо
деревьев
тянулись
ровными
рядами
мраморные, медные, железные столбы; их сковывали тяжкие цепи.
Громады скал, ограждавшие крепость,
были
источены
изнутри
ходами
и
переходами
между
тайниками,
кладовыми
и
камерами,
кругом
обставлены
всевозможными постройками; зияли бесчисленные окна, бойницы и черные
двери.
Там ютились тысячи мастеровых, слуг, рабов и воинов, там
хранилось
оружие,
там, в подвалах, выкармливали волков. Все
днище
каменной
чаши
тоже
было
иссверлено; низкие купола укрывали скважины и шахты,
и
при
луне
Изенгард
выглядел беспокойным
кладбищем.
Непрестанно
содрогалась
земля;
винтовые
лестницы уходили вглубь, к сокровищницам,
складам,
оружейням,
кузницам
и
горнилам. Вращались железные маховики, неумолчно
стучали
молоты.
Скважины
изрыгали дымные струи и клубы в красных, синих, ядовито-зеленых отсветах.
Дороги меж цепей вели к центру, к башне причудливой формы. Ее воздвигли
древние строители,
те
самые,
что
вытесали
скалистую
ограду
Изенгарда.
Казалось, однако же, что людям такое не под силу, что
это
отросток
костей
земных,
увечье
разверзнутых
гор.
Гигантскую
глянцевито-черную
башню
образовали четыре сросшихся граненых столпа. Лишь наверху, на высоте пятисот
футов над равниной, они вновь расходились
кинжальными
остриями;
посредине
этой каменной
короны
была
круглая
площадка,
и
на
ее
зеркальном
полу
проступали таинственные письмена.
Ортханк - так называлась мрачная цитадель Сарумана, и
волею
судеб
(а
может,
и
случайно)
имя
это
по-эльфийски
значило
Клык-гора,
а
по-древнеристанийски - Лукавый Ум.
Могучей и дивной крепостью был Изенгард, и многие тысячи лет хранил
он
великолепие; обитали здесь
и
великие
воеводы,
стражи
западных
пределов
Гондора, и мудрецы-звездочеты. Но Саруман медленно и упорно перестраивал его
в угоду своим злокозненным планам и думал, что он -
великий,
несравненный,
искусный зодчий; на самом же деле все его выдумки и ухищрения, на которые он
разменял
былую
мудрость
и
которые
мнились
ему
детищами
собственного
хитроумия, с начала до конца были подсказаны из Мордора: строил
он
не
что
иное, как раболепную копию, игрушечное подобие
Барад-Дура,
великой
Черной
Твердыни с ее бастионами, оружейнями, темницами и огнедышащими горнилами;
и
тамошний властелин
в
непомерном
своем
могуществе
злорадно
и
горделиво
смеялся над незадачливым и ничтожным соперником.
Таков был оплот Сарумана, так его описывала молва, хотя очевидцев и
не
было, ибо не помнилось
ристанийцам,
чтобы
кто-нибудь
из
них
проник
за
крепостные врата, а те немногие, кто там побывал,
-
те,
вроде
Гнилоуста,
ездили туда тайком и держали язык за зубами.
Гэндальф проехал мимо столба с изваянием Длани, и тут конники заметили,
что Длань-то вовсе не белая, а точно испятнанная засохшей кровью,
и
вблизи
стало видно, что ногти ее побагровели. Гэндальф углубился
в
туман,
и
они
нехотя последовали за ним. Кругом, словно после половодья, разлились широкие
лужи, поблескивали колдобины, налитые водой, журчали в камнях ручьи.
Наконец Гэндальф
остановился,
сделал
им ..далее