Пока
мы
тут
с
тобой
торчали,
солнце,
наверно, пряталось за облаком, а теперь вот выглянуло. А может,
взошло
так
высоко, что ему листва и ветки не помеха. Вон оно где
сквозит
-
пойдем-ка
поглядим!
Неблизко оно сквозило, пришлось попотеть: склон стал чуть ли
не
круче
прежнего и уж куда каменистее. А свет разливался, и вскоре
навис
над
ними
скалистый склон: то ли обрез холма, то ли скос длинного отрога дальних
гор.
Он был голый - ни деревца, - и солнце вовсю искрилось на каменном сломе. Лес
у подножия распростер ветви, точно согреваясь. Только что все казалось серым
и тусклым, а
тут
проблеснуло
густо-коричневое,
и
чернопятнистые
стволы
засверкали, залоснились, словно звериные шкуры. Понизу они отливали
зеленью
под цвет юной травы: ранняя весна, не во сне ли увиденная, оставила им
свой
блеск.
Откос, однако, был вроде лестницы, грубой и
неровной,
образовавшейся,
должно
быть,
по
милости
погоды,
услужливо
выветривавшей
камень.
Высоко-высоко, почти вровень с древесными вершинами, тянулся широкий
уступ,
по краям обросший жесткими травами,
а
на
нем
стояло
одинокое
дерево
-
обрубок с двумя склоненными ветвями,
ни
дать
ни
взять
какой-то
корявый
человечище: выбрался и стоит, греется на солнышке.
- А ну-ка, наверх! - воскликнул Мерри. - Глотнем воздуху,
а
заодно
и
оглядимся!
Оскользаясь, карабкались они по каменистой горе. Если
и
правда
здесь
проложили лестницу, то уж точно не для них:
чьи-то
ноги
были
побольше
и
шагали пошире. Они очень спешили и
поэтому
не
заметили,
что
их
раны
и
порезы, ссадины и ушибы сами собой зажили и сил против прежнего прибавилось.
Наконец они добрались до уступа возле того самого высокого обрубка, вскочили
и обернулись спиной к взгорью, передохнули немного и
поглядели
на
восток.
Стало видно, что они прошли по лесу всего лишь три или четыре мили, судя
по
верхушкам деревьев, никак
не
больше.
От
опушки
поднимался
черный
дым,
крутясь и стремясь вслед за ними.
- Переменился ветер, - сказал Мерри. - Снова дует
с
востока.
Холодно
здесь.
- Да, холодно, - сказал Пин. - И вообще, вот
погаснет
солнце,
и
все
снова станет серое-серое. Жалость какая! Лес прямо засверкал под
солнцем
в
своих ветхих обносках. Мне уж даже показалось, что он мне нравится.
-
Даже
показалось, что Лес ему нравится, ах ты, скажите на милость! -
произнес
чей-то
неведомый голос - Ну-ка, ну-ка, обернитесь, дайте я на вас
спереди посмотрю, а то вот вы мне прямо-таки совсем не нравитесь. Сейчас, не
торопясь,
порассудим
Да
смекнем,
как
с
вами
быть.
Давайте,
давайте
обернемся-ка!
На
плечи
хоббитам
легли долгопалые корявые ручищи, бережно и властно
повернули
их
кругом и подняли к глазам четырнадцатифутового человека, если
не
тролля.
Длинная
его
голова
плотно вросла в кряжистый торс. То ли его
серо-зеленое облачение было под цвет древесной коры, то ли это кора и была -
трудно
сказать,
однако
на руках ни складок, ни морщин, гладкая коричневая
кожа.
На
ногах
по
семь
пальцев.
А
лицо
необыкновеннейшее,
в длинной
окладистой
бороде,
у
подбородка
чуть
не
ветвившейся,
книзу мохнатой и
пышной.
Но
поначалу
хоббиты
приметили
одни
лишь
глаза,
оглядывавшие
их ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004