тихо-мирно продолжили путь. Из лесу они выглянули только на
третий
день, выглянули и
спрятались. Пригорянские
угодья
они
миновали -
теперь начинались Комариные Топи.
Под ногами чавкало, следы
наполнялись мутной водой, из осоки и камышей
выпархивали мелкие
птахи. Сначала хоббиты шли бодро и уверенно, потом стали
прыгать, оскользаясь, с кочки на
кочку. Здесь даже Следопыты пути не знали:
как повезет. На них напустилась мошкара: она гудела над головой, заползала в
волосы, забиралась в рукава, в штанины - и впивалась, кусала, жалила.
-
Да
этак меня просто
съедят! -
не выдержал Пин. - Это
уж не
Топи
Комариные, а какое-то комариное царство.
- А
ежели, скажем,
хоббита поблизости нет,
то
из кого же они, гады,
кровь пьют? - полюбопытствовал Сэм, ожесточенно хлопая себя по шее.
На редкость мерзостный выдался денек в этой тусклой глуши. И ночлег был
холодный,
сырой, неудобный; пискливые кровопийцы
глаз
не давали сомкнуть.
Камыши
и осока кишели стрекочущей тварью,
какой-то дурной
роднею сверчка.
Всю ночь уши терзало тарахтенье: "Крровочки! Крровочки! Крровочки!" Под утро
хоббиты просто ошалели.
Немногим лучше
был и
четвертый день; немногим легче
четвертая
ночь.
Кровопросцы,
как
их обозвал
Сэм,
не
стрекотали, но
комарье по-прежнему
колыхалось над путниками ненасытно звенящим облаком.
Когда Фродо улегся,
донельзя усталый и
почти
без надежды уснуть, ему
вдруг
привиделся
дальний
отсвет
на
востоке:
вспыхивало и
гасло.
А до
рассвета было еще несколько часов.
-
Что
это за вспышки? - спросил
он у
Бродяжника,
который
стоял
и
всматривался в сырую тьму.
- Слишком
далеко,
не понять, - отвечал
тот.
-
Очень странно: будто
молния бьет и бьет в вершину холма.
Фродо лег, но долго еще видел яркие вспышки и темную фигуру Бродяжника.
Наконец его сморил тяжелый сон.
На пятый
день они оставили за
собой топкую трясину и
заросли камыша.
Начался едва заметный, но долгий и утомительный подъем. С востока подступали
крутые безлесные холмы. Правый, самый высокий и каменистый вздымался поодаль
от прочих: круча с притупленной вершиной.
-
Это Заверть, -
сказал Бродяжник.
- Древняя
дорога - мы
ее обошли
слева - тянется у подножия горы. Завтра к полудню
доберемся до нее, а там и
на вершину подымемся. Да, вершины нам не миновать.
- Ты о чем? - спросил Фродо.
- Я
о том, что
путь наш
выверен,
никуда не
денешься...
Только вот
неизвестно, что нас там ждет. С горы, однако, хорошо виден Тракт.
- Ты же ведь ожидал найти там Гэндальфа?
-
Ожидал, но
теперь
на
это надежды мало.
Если
он даже пойдет этим
путем, то, может статься, в обход Пригорья и про нас не узнает. В один и тот
же час мы туда вряд ли попадем, а не
попадем -
разминемся:
ни ему нас, ни
нам его
ждать нельзя. Если
Всадники
не засекли нас в лесу, то обязательно
пойдут к Заверти: оттуда все-все видно. И сейчас вот мы
стоим, а
нас видит
разное зверье и птицы...
Хоббиты
встревоженно поглядели на дальние холмы, а Сэм окинул взглядом
бледное небо, словно ожидая оттуда угрюмого орла или мрачного коршуна.
- Ну, ты обнадежишь, Бродяжник, - покачав головою, пробормотал он.
- Стало быть? - спросил Фродо.
- Стало
быть, так, - задумчиво и как бы нехотя выговорил
Бродяжник. -
Пойдем-ка мы
прямиком по лесу на Буреломное Угорье и подберемся
к Заверти.
Есть там одна тропка с севера. И уж чему быть, того не миновать.
Они шли и шли почти
без отдыха целый день
напролет;
ранний
холодный
вечер
окутал их
сыростью.
Под ногами, однако, стало немного суше;
позади
сгущался туман. Стонали и всхлипывали незримые птицы, провожая
красный диск
солнца.
Затем
настала
омертвелая
тишь.
Хоббиты
с
тоской
припомнили
бестревожные закаты за круглыми окнами далекой-далекой Торбы.
На закате они подошли к речке, которая кружила между холмами и терялась
в
затхлых топях,
и
шли
берегом, покуда
не
стемнело. Тогда они
наконец
остановились
и устроились на
ночь
близ чахлого ольшаника у берега реки. В
мутном
небе
над ними нависали мрачные, безлесные
взгорья.
Они
караулили
посменно, а
Бродяжник, похоже, и
вовсе ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004