Вскоре  -  столь быстро летел  Смауг  -  люди увидели мчащуюся  на  них
огненную искру, которая разрасталась и  разгоралась  все ярче, и даже  самые
легковерные засомневались  в истинности старых пророчеств.  Но в запасе было
еще немного времени. Каждый сосуд наполняли  водой, вооружались все, кто мог
носить  оружие, готовили стрелы, копья и дротики,  а мост на берег разрушили
еще задолго до оттого, как раздался нарастающий рев неминуемого  приближения
дракона  и  по озеру  заплясали  от могучих ударов крыльев  огненно-багряные
волны.
     Услыхав людские  крики, вопли  и плач,  Смауг ринулся вниз к  мосту - и
мимо!  Теперь  враги сидели на острове,  окруженном  водами  озера,  слишком
глубокими, темными и холодными. Можно было бы нырнуть и поднять вокруг такие
густые туманы и пары, что окрестностей не стало бы видно еще несколько дней,
но озеро сильнее:  оно  бы  остудило змия, прежде  чем  тот подобрался  бы к
городу.
     С ревом дракон взвился над городом, подгоняемый тучами черных стрел, но
наконечники  отскакивали от  его  алмазной  чешуйчатой  брони, а их  древки,
воспламеняясь от его огненного дыхания,  летели со свистом в озеро. Ни  один
фейерверк не шел в сравнение с той ночью. От свиста стрел и воя рогов ярость
дракона вспыхнула  с  новой  силой, ослепляя  его и  сводя  с ума. В течение
многих  веков  никто не  осмеливался  выступать с  оружием против  него,  не
посмели  бы и нынче, если бы обладатель угрюмого голоса (Бард  было его имя)
не  бегал бы с место на место, подбадривая лучников и  настаивая на том, что
старшина приказал сражаться до последней стрелы.
     Из  драконьей пасти  хлынул огонь.  Змей  какое-то время  покружил  над
озером, освещая его воду, а деревья по  берегам уже пламенели медью и кровью
со  скачущими  тенями у их подножий. Тут  Смауг  кинулся вниз,  сквозь  тучу
стрел,  разъяряясь  пуще прежнего и  забыв  об осторожности,  не  подставляя
врагам даже свой крепкий панцирь - только бы сжечь город дотла!
     Огонь  заплясал  по тростниковым крышам и бревенчатым балкам, хотя дома
обмывались перед самым налетом. Сотни рук плескали воду туда, где вспыхивала
хоть  малейшая искра.  И вновь дракон ринулся вниз.  Удар мощного хвоста - и
рухнула  кровля ратуши. Мгновенно языки пламени  прорезали ночное  небо. Еще
удар  и еще - и дома  один за другим рушатся,  охваченные огнем; и ни единая
стрела не задела, не ранила Смауга, будто это был рой болотной мошкары.
     Люди уже прыгали в воду. Женщины с детьми  садились в лодки на рыночной
площади. Оружие было брошено. Над городом раздался  плач и  стон,  а ведь не
так давно  он  был  полон  радостными песнями  о Подгорном Государе.  Теперь
карликов  проклинали. Сам старшина спустился к большой раззолоченной  лодке,
надеясь уплыть прочь во время всеобщей сумятицы. Вскоре город опустеет, и на
поверхности озера останутся одни головешки.
     Как  раз этого и хотел Смауг: пускай бегут в  лодках, а об остальном он
сам  позаботится. Можно поохотится на  людишек,  а  можно  заставить  их  не
покидать озеро, пока  они не  перемрут  от голода. Пусть только сунуться  на
берег, он их подождет. Скоро запылают все окрестные леса, поля и пастбища. А
сейчас дракон радовался, разрушая город, радовался так, как никогда.
     Но несколько лучников еще оставались в сердце  пожара. Их предводителем
был человеку с  угрюмым голосом и суровым  лицом  - Бард,  которого товарищи
винили  в  предсказании наводнения  или  мора на  рыбу,  но  его  ценили  за
храбрость и честность. Он был дальним  наследником Гириона, властителя Дола,
чьи жена и сын много лет назад покинули по Быстрянке гибнущий город.  Теперь
Бард стрелял из тисового лука, пока в колчане не осталась  одна-единственная
стрела.  Огонь был  уже  совсем  близко,  и  товарищи покидали  его. Бард  в
последний раз натянул тетиву.
     Внезапно из темноты  выпорхнуло что-то черное  и  уселось ему на плечо.
Лучник оглянулся - это был всего лишь старый  дрозд. Без страха птица что-то
застрекотала на ухо. И тут  Бард  с удивлением обнаружил, что понимает  речь
дрозда; ведь стрелок был родом из Дола.
     - Жди! Жди! - говорил  дрозд. - Всходит луна. Когда дракон пролетит над
тобой, ищи темное пятно на левой груди! -  и пока Бард  молчал от удивления,
дрозд вкратце поведал ему все, что слышал у горы.
     Бард  натянул тетиву  изо всех сил.  А дракон  уже  возвращался,  низко
кружась в воздухе;  и тут над восточным берегом поднялась луна и посеребрила
его огромные крылья.
     -  Стрела!  -  молвил  лучник.  -  Моя  черная  стрела!  Я оставил тебя
напоследок. Ты  никогда  не предавала меня и всегда возвращалась  ко  мне. Я
получил  тебя от отца,  а тот -  от своих  отцов.  И если ты вышла из  кузни
истинного Подгорного Государя, - лети и не промахнись!
     Дракон  кружил,  все  снижаясь  и  снижаясь  -  и  вот  в лунном  свете
засверкали  белыми  огоньками алмазы его брони, но  одно место  было темным.
Зазвенела тетива, и стрела вонзилась в черную  прореху на груди дракона, где
широко оттопырилась  передняя лапа, - вошла по самое оперенье, столь сильным
был  ее  полет.  С  ревом,  от  которого  глохли  люди,   валились  деревья,
раскалывались скалы, Смауг, перевернувшись в воздухе, обрушился с высоты.
     ... И прямо на город. В предсмертных корчах змий разметал его в искры и
головни. Озеро забурлило, закипело, взорвалось  белым туманом  во  внезапную
темень и затихло, шипя  в водовороте. Так пришел конец Смаугу и Эсгароту, но
не Барду.

     Поднималась  мертвая  луна,  громче  и холоднее  становился  ветер.  Он
скручивал туманы в колеблющиеся столпы и  быстрыми тучами гнал их  на запад,
чтобы развеять их в клочья над  топями  у Черной  пущи. Темными  точками над
озером  виднелись  лодки,  от которых  ветер  разносил  скорбные  причитания
жителей  Эсгарота о  разрушенном  городе, погибших товарищах  и  разваленных
домах. Но если  бы они  хорошо подумали,  то возблагодарили  бы судьбу:  три
четверти  жителей спаслось,  леса,  поля,  скот,  лодки  и пастбища остались
нетронутыми, а дракон погиб. Озерники так ничего и не поняли.
     Скорбные  толпы  людей  стекались  на  западный берег, дрожа на ледяном
ветру; первой жертвой их недовольства  стал старшина, который быстро покинул
город, пока немногие храбрецы сражались до последнего. ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004