- Забрать хотя бы крупинку золота  у Смауга - отчаянная и  безрассудная
затея, - молвил Торин. - Но мы им  все равно  овладеем, и тогда у нас  будет
вдосталь времени, чтобы каждый распорядился сокровищем по своему усмотрению.
Что же до твоей роли, Бильбо, уверяю тебя, мы будем только рады, если ты сам
выберешь четырнадцатую часть, как только у нас будет, что делить. Я понимаю,
что с перевозкой  возникнут трудности, - края эти дикие,  глухие -  но мы об
этом позаботимся и оплатим провоз золота сами. А верить мне  или  нет - твое
дело.
     Заговорили о сокровищах.  Торин с  Балином пытались припомнить все, что
могли; и не лежат ли все эти богатства в  целости  и  сохранности:  копья  с
трижды  закаленными  наконечниками  и  древками,  покрытыми  хитрым  золотым
узором, которые ковались  для уже мертвого короля Бладортина; щиты, кованная
двуручная  чаша  Трора с птицами и цветами, чьи  лепестки и  глаза  были  из
самоцветов,  позолоченные   и   посеребренные   доспехи;  ожерелье  Гириона,
властителя  Дола,  из пяти  сотен  зеленых как трава изумрудов  -  плата  за
кольчугу древней ковки из истинного, прочного как сталь, серебра, для своего
старшего сына, но самым прекрасным был  алмаз, который глубоко под землей, у
самых  горных  корней  отыскали  карлики, а  Трор его огранил и  дал  имя  -
Аркенстон.
     - Аркенстон! Аркенстон!  - в полудреме шептал Торин,  свесив  голову на
колени.  - Словно тысячегранный шар, сверкающий  как серебро при свете огня,
как  вода на солнце, как снег в мерцании  звезд, как дождевые капли в сиянии
луны!..
     Бильбо слушал  бормотание Торина  вполуха:  хоббита уже  давно покинула
жажда обладать всеми этими давно никому не нужными сокровищами. Сейчас самое
главное - услышать, нет ли снаружи  или в подземелье какого  шороха. Потемки
сгущались, а хоббит становился все беспокойнее.
     - Закройте дверь! - попросил хоббит. - Я... ну, в общем... думаю, Смауг
совсем близко. У меня от этой тишины  мурашки по  спине бегают.  Уж лучше бы
дракон ревел во всю мощь... Скорее закройте дверь, а то будет поздно!
     В  голосе Бильбо было  что-то такое, отчего  карлики  и  в  самом  деле
всполошились.  Очнувшись ото сна и медленно встав, Торин выбил ногой камень,
который  придерживал дверь. Карлики  дружно навалились  на  глыбу,  и  она с
грохотом  покатилась на прежнее  место.  На  двери  не осталось и  следа  от
замочной скважины. Теперь путники были заперты в горе!
     Едва  карлики отошли  вглубь  пещеры, на гору  обрушился страшный удар,
будто  великан молотил  по ней  тараном из  ствола исполинского  дуба. Скала
загудела, а на  головы карликам  посыпались камни.  Что бы случилось, оставь
они  дверь открытой! Все кинулись вниз, к сокровищнице, радуясь,  что до сих
пор живы; а в  это время снаружи ревел и буйствовал Смауг. Ударами огромного
хвоста  он  молотил  по  стене  и разбивал  скалы,  пока карниз,  площадка с
опаленной травой, обломки камней с  улитками, да заодно и скала, на которой,
бывало, сиживал дрозд, мелким щебнем не рухнули в долину.
     Дракон спокойно покинул свое логовище, бесшумно взмыл ввысь и медленно,
тяжко  махая  крыльями, будто страшная  ворона, полетел  к западному  склону
горы, надеясь застать кого-нибудь врасплох и отыскать вход, по  которому вор
проник  в  пещеру. Никого не  увидев,  Смауг выместил  всю ярость на горе, и
решил, что теперь больше его никто не потревожит.  А пока у него были другие
замыслы, как и кому надо бы отомстить.
     - Бочкогон! - гневно проревел Смауг.  -  Явился по воде - значит пришел
вверх  по  реке!  Не знаю твоего запаха, но  раз  ты не из озерников, то они
помогли тебе. Они увидят и надолго запомнят, кто здесь Подгорный Государь!
     Озаряемый вспышками огня,  дракон круто развернулся  и  полетел  на юг,
вниз по реке Быстрянке.





      Глава XIII. НЕ ХОЗЯЕВА В СВОЕМ ДОМЕ



     А в это время карлики сидели в  полной темноте, и вокруг них воцарилась
гнетущая  тишина. Ели  они  мало, а говорили еще меньше.  Они  потеряли счет
времени  и  боялись  сделать даже малейшее движение,  ибо  даже самый  тихий
шепоток  раскатывался  по проходу  громким и гулким  эхом.  Если и удавалось
задремать, то  просыпаться приходилось все в том же мраке и в той же тишине,
которую страшно было нарушать. Наконец, как им казалось, после дней  и  дней
ожидания,  когда  от  нехватки  воздуха   у  карликов  началось   удушье   и
головокружение,  терпение  лопнуло.  Даже  если  бы  снизу  доносился   шум,
издаваемый возвратившимся драконом, они были бы рады даже этим звукам. Но  в
этой тишине им было страшно: Смауг мог замыслить любое коварство,  а карлики
не могли сидеть в норе вечно.
     Но вот заговорил Торин:
     - Давайте высадим дверь! Или я скоро  почувствую, как свежий ветер дует
мне в  лицо или я  умру. Уж лучше быть раздавленным Смаугом, чем подыхать  в
этой норе!
     Несколько карликов встали и подошли туда, где раньше была дверь. Но они
обнаружили,  что верхний  конец хода был разрушен и завален разбитой скалой.
Ни  ключ,  ни чары, которым раньше была  подвластна дверь, никогда больше не
откроют потайной ход.
     - Мы в западне! - застонали они. - Это конец! Мы все здесь умрем. ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004