и
быть,
отвечу
на
твой
вопрос:
я
выбираюсь из его государства.
- И опять ты избрал неверный путь, - заметил Гэндальф. - Эдак ты никуда
не выберешься. Значит, помощь нашу ты отвергаешь? Ибо она тебе предлагается.
- Помощь? Мне? - процедил Саруман. - Нет
уж,
чем
так
улыбаться,
ты
лучше скалься. И Владычице я не верю: она всегда ненавидела меня
и
строила
козни тебе на пользу. Да и сейчас, наверно, повела
вас
этим
путем,
чтобы
полюбоваться на мое унижение. Знал
бы
я,
что
вы
за
мной
гонитесь,
не
пришлось бы вам злорадствовать.
- Саруман, - сказала Галадриэль, - есть у нас дела и
заботы
поважнее,
чем гоняться за тобой. Тебе просто-напросто повезло: в последний раз осенила
тебя удача.
- Если и точно в последний, то я этому
рад,
-
отозвался
Саруман,
-
больше, стало быть, не осенит, вот и спасибо. Мои удачи все позади, а
ваших
мне не надо. Да и так ли уж вы удачливы? - И глаза его злобно засветились. -
Езжайте, езжайте! - напутствовал он.
-
Я
недаром
был
книжником
столько
долгих веков. Вы обречены, вы своими руками погубили
себя.
В
скитаньях
я
буду тешиться мыслью, что, разрушив мой дом, вы низвергли свой
собственный.
И что же это будет за корабль, который унесет
вас
в
безбрежный
океан?
-
ядовито спросил он. - Это будет серый корабль,
полный
призраков.
-
И
он
разразился скрипучим, зловещим смехом. - Вставай, дурак! - крикнул он своему
спутнику, который
съежившись
сидел
на
земле,
и
ударил
ею
посохом.
-
Пошевеливайся! Нам с этой знатью не по пути, придется сворачивать. Живей,
а
то ни корки хлеба не дам на ужин!
Сгорбленный нищий с кряхтеньем поднялся на ноги, хныча:
- Бедный, бедный старый Грима! Бьют его и ругают,
ругают
и
бьют.
Да
будь он проклят! Ох, как же мне уйти от него!
- Уходи - и все тут! - сказал Гэндальф.
Но Гнилоуст вскинул на Гэндальфа выцветшие глаза, вздрогнул от ужаса
и
заковылял
вслед
за
Саруманом.
Возле
хоббитов
Саруман
остановился
и
ненавистно поглядел на них; те глядели жалостливо.
- Ах, и мелюзга тоже явилась потешаться над нищим! -
сказал
он.
-
А
может, милостыньку подадите? Вон какие вы сытенькие, разодетые, все-то у вас
есть, и отменного табачку небось тоже хватает. Знаем,
знаем,
откуда
он
у
вас. Отсыпьте шепотку бедняге нищеброду, а?
- Я бы с радостью, но у меня нет, - сказал Фродо.
- Погоди-ка, - сказал Мерри, - у меня немного осталось, возьми
вот.
-
Он спешился, пошарил в седельной сумке и протянул Саруману кожаный кисет.
-
Сколько там есть, все твое. Кури на здоровье - это с развалин Изенгарда!
- Мой это, мой табак, за него уплачено с лихвой! - воскликнул
Саруман,
хватая кисет. - Всего
лишь
подачка
-
уж
вы
там,
конечно,
награбились
всласть. Что ж, спасибо и на том: вор, как говорится, на возврат не тороват.
Поделом же вам будет, когда в Южном уделе вы увидите
то,
что
увидите!
Да
поразит ваши земли табачный недород на многие годы!
- Спасибо на добром слове! - сказал Мерри. -
Только
уж
тогда
изволь
вернуть кисет, он не твой, я протаскал его
за
тридевять
земель.
Пересыпь
зелье в свою тряпицу!
- Вор на вора наскочил, - сказал Саруман, повернулся
спиной
к
Мерри,
пнул Гнилоуста и направился в лес.
- Ничего себе! - сказал Пин. - Оказывается, мы же и
воры!
А
что
нас
подстерегли, изувечили и протащили по всей Ристании - это как?
- Да-а! - заметил Сэм. - Уплачено, он сказал. С какой это лихвой, хотел
бы я знать? И совсем уж мне не по нутру его обещанье
насчет
Южного
удела.
Ох, пора нам возвращаться.
- Еще бы не пора, - сказал Фродо. - Однако ж не раньше, чем
повидаемся
с Бильбо. Будь что будет, а я все-таки сперва съезжу в Раздел.
- И правильно сделаешь, - сказал Гэндальф. -
Да,
а
Саруман,
похоже,
увы, уж ни на что доброе не годится: сгнил на корню. Только, боюсь,
Древень
ошибся: как-нибудь напакостить он еще вполне в силах. ..далее