он
настанет,
я
хочу,
чтобы любимые друзья были рядом.
Но о том, что это за день, он не обмолвился.
Бывшие Хранители Кольца жили вместе в роскошном доме, и Гэндальф никуда
не девался; а уж гуляли они,
где
им
вздумается.
И
Фродо
как-то
сказал
Гэндальфу:
- Ты-то хоть знаешь, какой такой день, о котором говорит Арагорн? А то,
конечно, хорошо нам здесь
и
торопиться
вроде
бы
некуда;
только
дни-то
уходят, а Бильбо ждет, да и в Хоббитанию пора бы все-таки вернуться.
- Ну, насчет Бильбо, - сказал Гэндальф, - так он ждет того самого дня и
отлично знает, отчего тебя нет. А что дни уходят, это верно, однако на дворе
май, лето все еще не слишком близко;
и,
хотя
многое
на
свете,
кажется,
изменилось с началом нового века, все же деревья и
травы
живут
по
своему
счету, у них и года не прошло, как вы расстались.
- Видал, Пин, - сказал Фродо, - вот ты говорил,
будто
Гэндальф,
мол,
стал словоохотлив, не то что раньше! Да это он, я так
понимаю,
было
дело,
слегка подустал. Теперь он снова Гэндальф как Гэндальф.
А Гэндальф сказал:
- Все-то всегда хотят знать заранее, что поставят на стол; но
те,
кто
готовят трапезу, болтать не любят: чем неожиданней, тем радостней.
Арагорн,
кстати сказать, и сам ждет знака.
В один прекрасный день Гэндальф как в воду канул, и хоббиты с Леголасом
и Гимли только руками разводили. А Гэндальф еще ночью увел
Арагорна
далеко
за стены, к южному подножию Миндоллуина; там отыскалась давным-давно забытая
тропа, по которой некогда восходили на гору лишь Великие
Князья,
уединяясь
для размышления и созерцания. По кручам поднялись они к возвышенному плато у
самой
кромки
вечных
снегов,
стали
над
пропастью
за
Минас-Тиритом
и
огляделись, благо уже рассвело. Далеко внизу
видны
были
городские
башни,
точно белоснежные стебли, озаренные утренним солнцем; и как сад простиралась
долина Великой Реки, а Изгарные горы подернула золотистая дымка.
На
севере
смутно серело Приречное Взгорье, и дальней звездою мерцал вспененный
Рэрос;
широкая серебряная лента Андуина тянулась на юг, к Пеларгиру, туда, где край
небес сиял отсветом Моря.
И Гэндальф сказал:
- Вот оно, твое нынешнее царство,
а
станет
оно
несравненно
больше.
Третья Эпоха кончилась, наступают иные времена, и тебе суждено определить их
начало, сохранив все, что можно сохранить. Многое удалось спасти - и
многое
уйдет безвозвратно: более не властны в Средиземье Три Эльфийских Кольца. Все
земли, какие ты видишь, и те, что лежат за ними, заселят
люди,
ибо
настал
черед их владычеству, а Первенцы Времен рассеются, сгинут или уплывут.
- Это я знаю, дорогой мой друг, - сказал Арагорн, - но ты-то останешься
моим советником?
- Ненадолго, - отозвался Гэндальф. - Я - из Третьей, ушедшей
Эпохи.
Я
был главным противником Саурона, и
мое
дело
сделано.
Пора
мне
уходить.
Теперь в ответе за Средиземье ты и твои сородичи.
- Но ведь я скоро умру, - сказал Арагорн. - Я всего
лишь
смертный,
и
хотя нам, прямым потомкам нуменорцев, обычно сужден
долгий
век,
но
и
он
скоротечен: когда состарятся те, кто сейчас в материнском чреве, я тоже буду
стариком. Что тогда случится с Гондором и со всеми
теми,
для
кого
станет
столицей Минас-Тирит? Древо в Фонтанном Дворе по-прежнему иссохшее, ни почки
нет на нем. Увижу ли я верный залог обновления?
- Отведи глаза от цветущего края и взгляни на голые холодные
скалы!
-
велел Гэндальф.
Арагорн повернулся, окинул взором кремнистый склон под снеговой
шапкой
и, всмотревшись, увидел посреди пустоши одинокое
деревце.
Он
взобрался
к
нему: да,
деревце,
едва
ли
трехфутовое,
возле
оснеженной
наледи.
Уже
распустились листочки,
продолговатые,
тонко
выточенные,
темно-зеленые
с
серебристым
исподом;
у
верхушки
искрилось,
словно
снег
под
солнцем,
маленькое белое соцветие.
И Арагорн воскликнул:
-
Йе! утувьенес! Я нашел его! Это же отпрыск Древнейшего Древа! Но как
он здесь оказался? Он не старше семи лет!
Гэндальф подошел, взглянул и молвил:
-
Воистину
так:
это
сеянец
прекрасного
Нимлота, ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004