день
похода из Дунхерга. Но Арагорн все тревожился, как бы не опоздать.
"От Пеларгира до Харлондских пристаней сорок две лиги, - говорил он.
-
И если мы назавтра не приплывем в Харлонд, все пропало".
Добровольцы сели на весла и гребли изо всех сил, но поначалу
мы
плыли
медленно: против течения все-таки, в низовьях оно, правда,
не
быстрое,
да
ветра, как назло, не было никакого. Я уж совсем приуныл - победить победили,
а что толку? - но тут Леголас вдруг рассмеялся.
"Выше бороду, отпрыск Дарина! - сказал он. - Говорят ведь: как будешь к
пропасти катиться, надежда заново родится". С чего бы ей заново
родиться
-
этого он объяснять не стал. Ночью было не темнее, чем днем, только
тоскливо
до смерти; далеко на
севере
в
тучах
играло
зарево,
и
Арагорн
сказал:
"Минас-Тирит горит".
А к
полуночи
надежда
и
впрямь
заново
родилась.
Моряки
с
дельты
поглядывали на юг и говорили, что пахнет свежим ветром с Моря. В глухой
час
подняли паруса, плыли мы
все
скорее,
и
на
рассвете
засверкала
пена
у
водорезов. А дальше вы знаете: в солнечный полдень мы примчались с
попутным
ветром и развернули боевое знамя. Великий это был день
в
незабвенный
час,
что бы ни случилось после.
- Что ни случится после, подвиги не тускнеют, - сказал Леголас. - Поход
Стезей Мертвецов - это был подвиг, и
он
не
потеряет
величья,
даже
если
Гондор опустеет и обезлюдеет.
- Увы, похоже на то, - сказал Гимли. - Очень угрюмые лица у Гэндальфа и
Арагорна. Вот бы узнать, о чем они там в шатре совещаются! Я, как
и
Мерри,
не чаю конца проклятой войне. Но как бы то ни
было,
я
готов
сражаться
и
дальше ради чести гномов Одинокой Горы.
- А я - за эльфов Дремучего Леса, - сказал Леголас, - и
ради
любви
к
Государю Белого Древа.
Друзья замолчали и долго еще сидели на высокой стене, раздумывая каждый
о своем; между тем вожди совещались.
Расставшись с Леголасом
и
Гимли,
князь
Имраиль
немедля
послал
за
Эомером; они спустились по улицам притихшего Града и вышли на
равнину,
где
Арагорн разбил шатер невдалеке от места гибели конунга Теодена. И Арагорн, и
Гэндальф, и сыновья Элронда их уже дожидались.
- Государи мои, - сказал Гэндальф,
-
вот
что
сказал
перед
смертью
наместник Гондора: "Может быть, и одержите вы победу у стен Минас-Тирита, но
удар, занесенный над вами, не отразить". Он говорил это в отчаянии, и все же
слова его правдивы.
Зрячие Камни не лгут, и заставить их лгать не под силу даже
властелину
Барад-Дура. Он может, пересилив противника, отвести ему
глаза
или
придать
увиденному ложный смысл. Однако, разумеется же, Денэтор взаправду
и
воочию
видел несчетные полчища Мордора, растущие день ото дня.
У нас едва хватило сил
отбиться
от
первого
нашествия.
Скоро
будет
новое, куда пострашнее. На победу надежды нет,
в
этом
Денэтор
прав.
Все
равно - оставаться ли здесь и выдерживать, истекая кровью, осаду
за
осадой
или погибнуть в неравной битве за Рекой. Можно лишь
выбирать
из
двух
зол
меньшее; и, конечно, благоразумнее
запереться
в
своих
крепостях
и
хоть
ненадолго, но отсрочить всеобщую гибель.
-
Стало
быть,
ты
советуешь
укрыться
в
Минас-Тирите,
Дол-Амроте,
Дунхерге и сидеть там, как дети
в
песочных
замках
во
время
прилива?
-
спросил Имраиль.
- Такой
совет
недорого
стоит,
-
отвечал
Гэндальф.
-
Разве
мало
отсиживались вы при Денэторе? Нет! Я сказал, что благоразумнее, но я вас
не
призываю к благоразумию. Я сказал, что на
победу
надежды
нет,
однако
мы
можем и победить - только не оружием. Дело решит Кольцо Всевластья ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004