округа сходилась на него любоваться. Потом, в грядущие годы,
когда
красота
его стала неописуемой, приходили издалека - шутка ли, один
лишь
мэллорн
к
западу от Мглистых гор и к востоку от Моря, и чуть ли не самый
красивый
на
свете.
Был 1420 год сказочно погожий: ласково светило солнце, мягко, вовремя и
щедро струились дожди, а к тому же и воздух был медвяный, и
на
всем
лежал
тихий отсвет той красоты, какой в Средиземье, где лето лишь мельком
блещет,
никогда не бывало. Все дети, рожденные или зачатые в тот год - а в
тот
год
что ни день зачинали или родили, - были крепыши
и
красавцы
на
подбор,
и
большей частью золотоволосые, среди хоббитов
невидаль.
Все
уродилось
так
обильно, что хоббитята едва не купались в
клубнике
со
сливками,
а
потом
сидели на лужайках под сливами и ели до отвала, складывая косточки
горками,
точно завоеватели черепа, и отползали к другому дереву. Никто не хворал, все
были веселы и довольны, кроме разве что косцов - уж
больно
пышная
выросла
трава.
В Южном уделе лозы увешали налитые гроздья,
"трубочное
зелье"
насилу
собрали, и зерна было столько, что амбары ломились.
А
на
севере
уродился
такой ядреный ячмень, что тогдашнее пиво поминали добрым словом
еще
и
лет
через двадцать. Какой-нибудь старикан, пропустивши после
многотрудного
дня
пинту-другую, со вздохом ставил кружку и говорил:
- Ну, пивко! Не хуже, чем в четыреста двадцатом!
Сперва Сэм жил у Кроттонов вместе с Фродо, но,
когда
закончили
Новый
проулок, он переселился к Жихарю - надо же было присматривать за
уборкой
и
отстройкой Торбы. Это само собой, а вдобавок он разъезжал по всему краю
как
- хочешь не хочешь - главный лесничий. В начале марта его не было дома, и он
не знал, что Фродо занемог. Фермер Кроттон тринадцатого
числа
между
делом
зашел к нему в комнату: Фродо лежал откинувшись, судорожно сжимая цепочку
с
жемчужиной, и был, как видно, в бреду.
- Навсегда оно сгинуло, навеки, - повторял он. - Теперь везде
темно
и
пусто.
Однако же приступ прошел, и, когда Сэм двадцать пятого вернулся,
Фродо
был какой обычно и ничего ему о себе не рассказал. Между тем Торбу привели в
порядок, Мерри и Пин приехали из Кроличьей Балки и
привезли
всю
мебель
и
утварь, так что уютная нора выглядела почти что по-прежнему.
Когда наконец все было готово, Фродо сказал:
- А ты, Сэм, когда ко мне переберешься?
Сэм замялся.
- Да нет, спешить-то некуда, - сказал Фродо.
-
Но
Жихарь
ведь
тут,
рядом, да и вдова Буркот его чуть не на руках носит.
- Понимаете ли, господин Фродо... - сказал Сэм и
покраснел
как
маков
цвет.
- Нет, пока не понимаю.
- Розочка же,
ну
Роза
Кроттон,
-
объяснил
Сэм.
-
Ей,
бедняжке,
оказывается, вовсе не понравилось, что я с вами поехал; ну, я-то с ней тогда
еще не разговаривал напрямик, вот
она
и
промолчала.
А
какие
же
с
ней
разговоры, когда сперва надо было, сами знаете, дело сделать. Теперь
вот
я
говорю ей: так, мол, и так, а она:
"Да
уж,
-
говорит,
-
год
с
лишним
прошлялся, пора бы и за ум взяться". "Прошлялся? - говорю. - Ну, это
уж
ты
слишком". Но ее тоже можно понять. И я, как
говорится,
прямо-таки
на
две
части разрываюсь.
- Теперь понял, - сказал
Фродо.
-
Ты
хочешь
жениться,
а
меня
не
бросать?
Сэм,
дорогой,
все
проще
простого!
Женись
хоть
завтра
-
и
переезжайте с Розочкой в Торбу.
Разводите
семью:
чего
другого,
а
места
хватит.
Так и порешили. Весною 1420 года Сэм Скромби женился на Розе Кроттон (в
ту весну что ни день были свадьбы), и молодые поселились в Торбе. Сэм считал
себя счастливчиком, а Фродо знал, что счастливчик-то он, потому что во
всей
Хоббитании ни за кем так заботливо не ..далее