ни
на
есть
укрытие
на
опасное
дневное время.
День был томительный. Они лежали в зарослях вереска и кое-как
коротали
медленные дневные часы; тень Эфель-Дуата давила на них, солнце скрывалось
в
серых тучах. Фродо временами засыпал, спокойно
и
глубоко,
то
ли
доверяя
Горлуму, то ли от усталости не желая о нем думать, а Сэм
дремал
вполглаза,
даром что Горлум дрыхнул, гад, без задних ног, всхрапывая и дергаясь,
-
за
такие сны ему бы голову оторвать. По правде-то,
не
спалось
ему
не
из-за
Горлума, а из-за голода: очень хотелось
поесть
по-домашнему,
какой-нибудь
горячей стряпнятинки.
Когда окрестность утонула в серой мгле, они тронулись
в
путь.
Вскоре
Горлум спустился на дорогу, и они зарысили быстрее, хоть и
не
без
опаски.
Держали ушки на макушке: не раздастся ли стук копыт, тяжелая поступь спереди
или сзади? Но не слышно было ни копыт, ни поступи - ночь прошла спокойно.
Дорогу проложили в давние времена, и лиг на тридцать от
Мораннона
она
была уложена заново, но южнее изрядно заросла.
Строили
ее
мастера
своего
дела: ровная и прямая, она врезалась в каменные откосы, взбегала на
широкие
прочные арки над ручьями, но постепенно исчезали всякие следы кладки,
разве
что высунется сбоку
из
кустов
сломанный
столб
да
проглянет
обомшелая,
затравенелая
плита.
Косогор
за
обочинами,
как
и
сама
дорога,
зарос
деревьями,
вереском,
папоротником.
Большак
превратился
в
заброшенный
проселок, однако же прямой как стрела - он вел
их
к
цели
самым
коротким
путем.
Так вышли они на северную окраину земли,
которую
люди
некогда
звали
Итилией,
-
лесистое,
ручьистое
всхолмье.
Луна
уже
почти
округлилась,
высыпали звезды; воздух благоухал все гуще, и Горлуму это было
явно
не
по
нутру: он фыркал и злобно ворчал. Первые лучи рассвета застигли их
в
конце
долгой, глубокой,
крутосклонной
ущелины,
напрямую
прорезавшей
встречный
утес. Они вскарабкались на западный склон и огляделись.
В
небе
занималась
заря,
и
они
увидели,
что
горы
отодвинулись,
изогнувшись к востоку
и
теряясь
вдали.
На
западе
плавно
уходили
вниз
подернутые дымкой пологие склоны. Дышали смолой хвойные рощи: пихты,
кедры,
кипарисы и еще другие деревья, неизвестные в Хоббитании;
светились
широкие
прогалины. И повсюду росли душистые травы и раскинулся кустарник.
Сколько несчитанных лиг прошли они на юг от Раздола и от
родных
мест,
но
лишь
здесь
вполне
ощутили
наступление
весны.
Весна
хозяйничала
напропалую: сквозь мох и плесень
повсюду
пробивались
ростки,
лиственницы
зазеленели, из травы светло выглядывали изумленные цветы, и вовсю
распевали
птицы. Итилия, запущенный сад Гондора, дивила и радовала своей красотой.
На юге и на западе тянулись теплые долины Андуина, закрытые
с
востока
хребтом Эфель-Дуата, однако удаленные от его тени, а с
севера
их
защищало
Привражье, и только с дальнего юга свободно
прилетали
и
резвились
теплые
ветерки. Вокруг
огромных,
давным-давно
посаженных,
а
нынче
неухоженных
деревьев весело разрастался молодняк: полонил землю душистый тамариск, росли
маслины и лавры, можжевельник и мирт, кустился чабрец,
извилистыми
ветвями
заслоняя проросшие ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004