маленький
враг
стал
незаметным. К тому же он торопился.
Урочный
час
пробил,
и
по
мановению
своего Властелина он обрушивался войной на Запад.
И он промчался зловещей тенью вниз по извилистой дороге, а по мосту все
проходил
за
строем
строй.
Со дней Исилдуровых не выступало такой рати из
долины
Минас-Итила, никогда еще не осаждало Андуинские броды столь свирепое
и могучее воинство, и однако же это было лишь одно, и не самое несметное, из
полчищ, которые изрыгнул Мордор.
Фродо шевельнулся, и вдруг мысли его обратились к Фарамиру. "Вот буря и
грянула, - подумал он. - Стальная туча мчится на Осгилиат. Успеет ли Фарамир
переправиться? Он предвидел это, но все же
не
застанут
ли
его
врасплох?
Броды гондорцы не удержат: кто сможет
противостоять
Первому
из
Девятерых
Всадников? А вслед ему не замедлят и другие несметные рати. Я
опоздал.
Все
пропало. Я замешкался в пути. Все погибло. Если даже
я
исполню
поручение,
все равно об этом никто никогда не
узнает.
Кто
останется
в
живых,
кому
рассказать? Все было зря, все напрасно". Обессилев от горя, он
заплакал,
а
Моргульское войско все шло и шло по мосту.
Потом откуда-то издалека,
словно
бы
в
Хоббитании
ранним
солнечным
утром, когда пора было просыпаться и растворялись
двери,
послышался
голос
Сэма: "Проснитесь, сударь! Проснитесь" - и, если бы голос прибавил: "Завтрак
уже на столе", он бы ничуть не удивился. Вот приставучий Сэм!
- Очнитесь, сударь! - повторял он. - Они прошли.
Лязгнули, закрываясь, ворота Минас-Моргула. Последний строй
копейщиков
утонул в дорожной мгле. Башня
еще
скалилась
мертвенной
ухмылкой,
но
на
глазах тускнела, и крепость окутывалась сумрачной тенью, воцарялось
прежнее
безмолвие, и по-прежнему глядели изо всех черных окон недреманные очи.
- Очнитесь, сударь! Они умотали, и нам
тоже
надо
живенько
сматывать
удочки. Тут караулит глазастая нежить, того и гляди, увидят, и
они-то
тебя
да, а ты-то их нет, извините, ежели непонятно, мне и самому не очень. Но тут
поторчи на месте, и мигом тебя накроют. Пойдемте, сударь!
Фродо поднял голову и встал на ноги. Отчаяние осталось, но бессилие
он
одолел. Он даже угрюмо улыбнулся: наперекор всему вдруг стало яснее
ясного,
что ему надо из последних сил выполнять свой
долг,
а
узнают
ли
об
этом
Фарамир, Арагорн, Элронд, Галадриэль или Гэндальф - дело десятое. Он
держал
в одной руке посох, в другой - фиал; заметив, что ясный
свет
уже
струится
из-под его пальцев, он спрятал фиал обратно и прижал его
к
сердцу.
Потом,
отвернувшись от Моргульской крепости - сереющего пятна в темной логовине,
-
он изготовился в путь.
Видимо,
Горлум
бросил
хоббитов
и
уполз
наверх,
в
темень,
когда
открылись ворота Минас-Моргула. Теперь он приполз обратно. Зубы его клацали,
длинные пальцы дрожали.
- Дурачки! Глупыши! - шипел он. - Нельзя мешкать! Пусть они не
думают,
что опасность миновала, нет. Не мешкайте!
Не отвечая, они пошли за ним по краю пропасти. Это было жутковато
даже
после всех пережитых ужасов, но вскоре тропа
свернула
за
выступ
скалы
и
нырнула в узкий пролом
-
должно
быть,
к
первой
лестнице
из
обещанных
Горлумом. Там было своей протянутой руки не видно, и только сверху светились
два бледных огонька: Горлум повернул к ним голову.
- Оссторожней! - шепнул он. - Тут ступеньки, много-много ступенек. Надо
очень оссторожно!
И опять не соврал: хотя Фродо и Сэму полегчало - все
ж
таки
стены
с
обеих сторон, - но лестница была почти отвесная, и чем выше карабкались
они
по ней, тем сильнее оттягивал черный провал позади.
Ступеньки
были
узкие,
неровные, ненадежные: стертые и скользкие, а некоторые просто осыпались
под
ногой. Хоббиты лезли и лезли, хватаясь непослушными, онемелыми
пальцами
за
верхние ступеньки и заставляя
сгибаться
и
разгибаться
ноющие
колени,
а
лестница все глубже врезалась в
утес,
и
все
выше
вздымались
стены
над
головой.
Наконец, когда руки-ноги отказали,
вверху
снова
зажглись
горлумские ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004