Может, и вправду  был  день,  как  сказал  Горлум,  но  хоббиты  ничего
дневного  не  заметили,  только  небо  подернулось  дымной  мутью,   чернота
расползлась по расселинам и нагорную глушь окутывал  пепельно-бурый  сумрак.
Хоббиты бок о бок шли за
     Горлумом по  дну  ущелья  между  обветренными,  обглоданными  каменными
глыбинами и столбами, похожими на идолища. Стояла тишина. Впереди,  за  милю
или около того, серел  отвесный  срез  огромного  утеса.  Он  приблизился  и
заслонил небо и  землю  высокой  черной  стеной,  подножие  которой  затенял
сумрак. Сэм потянул носом воздух.
     - Уф! Ну и вонища! - сказал он. - С ног  валит.  Углубились  в  сумрак:
посреди стены зияло отверстие пещеры.
     - Вот сюда, - тихо произнес Горлум. - Здесь начинается переход.
     Он не назвал его, а имя ему  было  Торек-Унгол,  Логово  Шелоб.  Оттуда
смердело; и это был не тощий смрад  трупного  гниения,  как  на  Моргульских
лугах, а густое зловоние, точно от чудовищной свалки нечистот.
     - Иначе никак не пройти, Смеагорл? - спросил Фродо.
     - Нет-нет, только здесь, - отозвался тот. - Теперь нам всем надо сюда.
     - А ты неужто лазил в эту дыру? - спросил  Сэм.  -  Наш  пострел  везде
поспел! Ну да, тебе небось любая вонь нипочем.
     Глаза Горлума злобно блеснули.
     - Он не знает, что нам почем,  правда,  прелесть?  Нет,  он  совсем  не
знает. Проссто Смеагорл очень терпеливый, да-ссс. Он лазил, да, он  проходил
насквозь, да-да, насквозь. Иного пути нет.
     - А чего так воняет? - сказал Сэм. - Вроде как... тьфу,  даже  говорить
противно. Наверняка здесь орки гадят, и лет  за  сто  столько  поднакопилось
золота, что и лопатой не разгребешь.
     - Орки не орки, - сказал Фродо, - а раз нет иного пути, то нам сюда.
     Они перевели дыхание и полезли  в  пещеру.  Через  несколько  шагов  их
поглотил непроглядный мрак. В такую  темень  Фродо  и  Сэм  после  Мории  не
попадали, а эта была, пожалуй, еще чернее и гуще. Там, в Мории,  все-таки  и
поддувало, и эхо слышалось, и чувствовался подгорный простор.  Здесь  воздух
был недвижный, тяжкий, затхлый; он мертвил звуки. Это  была  черная  отрыжка
кромешной тьмы, она не только слепила глаза, но и отшибала память о цветах и
очертаниях, изгоняла самый призрак света. Вечная ночь вечно пребудет, и  нет
ничего, кроме ночи.
     Оставалось только осязать, и болезненно чутки стали пальцы на вытянутых
вперед руках и осторожно ступающие  ступни.  Стены  были,  к  их  удивлению,
гладкие,   пол   ровный,   наклонный   им   навстречу,   иногда   попадалась
ступенька-другая. Проход  был  такой  широкий,  что  хоббиты,  которые  шли,
ощупывая стены, и старались  держаться  рядом,  почти  сразу  потеряли  друг
друга.
     Горлум пошел вперед и был, должно быть, за несколько шагов  -  поначалу
они еще слышали его  шипенье  и  пыхтенье,  но  вскоре  притупились  все  их
чувства: пресекся слух и онемели  пальцы,  и  они  пробирались  вперед  лишь
потому, что раз заставили себя войти,  то  не  возвращаться  же,  а  впереди
все-таки должен быть какой-то выход.
     Может быть, и вскоре - время тоже растворилось во тьме - Сэм  на  ощупь
обнаружил справа скважину, из которой не так воняло; ему  даже  померещилось
какое-то дуновение, но он побрел дальше.
 ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004