- Ну нет! - возразил Леголас. - Саурон - и эльфийские руны?
     - Подлинное имя Саурона под запретом, его  ни  писать,  ни  произносить
нельзя, - заметил Арагорн. - И  белый  цвет  он  не  жалует.  Нет,  орки  из
Барад-Дура мечены Огненным Глазом. - Он призадумался. - "Саруман" - вот что,
наверно,  значит  С,  -  наконец  проговорил  он.  -  В  Изенгарде   созрело
злодейство, и горе теперь легковерному Западу. Этого-то и опасался Гэндальф:
предатель Саруман так или иначе проведал о нашем Походе. Узнал, наверно, и о
гибели Гэндальфа. Не всю погоню из Мории перебили эльфы  Лориэна,  да  и  на
Изенгард есть окольные пути. Орки медлить не привыкли. А у  Сарумана  и  без
них хватает осведомителей. Помните - птицы?
     - Много тут загадок, и не время их разгадывать, - перебил его Гимли.  -
Давайте лучше воздадим последние почести Боромиру!
     - А все же придется нам разгадывать загадки, чтобы  сделать  правильный
выбор, - отвечал Арагорн.
     - Сколько ни выбирай - все равно ошибешься, - сказал гном.
     Своим  боевым  топором  Гимли  нарубил  веток.  Их  связали   тетивами,
настелили плащи. Получились носилки, и на этих грубых носилках отнесли они к
берегу тело соратника, а потом груду оружия - немое свидетельство последней,
смертельной брани. Идти было недалеко, но трудно дался им этот ближний путь,
ибо тяжел был покойный воитель Боромир.
     Арагорн остался на берегу, у погребальной  ладьи,  а  Леголас  и  Гимли
побежали к Парт-Галену. До него была всего миля или около того, но вовсе  не
так уж скоро пригнали они две лодки.
     - Чудные дела! - сказал Леголас. - Две у нас, оказывается, лодки, и  не
более того. А третьей как не бывало.
     - Орки, что ли, похозяйничали? - спросил Арагорн.
     - Какие там орки! - отмахнулся Гимли. -  Орки  ни  одной  бы  лодки  не
оставили и с поклажей разобрались бы по-своему.
     - Ну, я потом погляжу, кто там побывал, - обещал Арагорн.
     А пока что они возложили Боромира на погребальную ладью. Серая скатка -
эльфийский плащ с капюшоном  -  стала  его  изголовьем.  Они  причесали  его
длинные темные волосы: расчесанные пряди ровно легли ему на  плечи.  Золотая
пряжка Лориэна стягивала эльфийский пояс.  Шлем  лежал  у  виска,  на  грудь
витязю положили расколотый рог и сломанный меч, а  в  ноги  -  мечи  врагов.
Прицепленный челн шел за кормой, его  плавно  вывели  на  большую  воду.  Со
скорбной силой  гребли  они  быстрым  протоком,  минуя  изумрудную  прелесть
Парт-Галена. Тол-Брандир сверкал крутыми откосами:  перевалило  за  полдень.
Немного проплыли  к  югу,  и  перед  ними  возникло  пышное  облако  Рэроса,
бледно-золотое марево. Торжественный  гром  водопада  сотрясал  безветренный
воздух.
     Печально отпустили они ладью на юг по волнам Андуина; неистовый Боромир
возлежал, навек упокоившись, в своем плавучем гробу. Поток подхватил его,  а
они протабанили веслами. Он проплыл мимо них, черный  очерк  ладьи  медленно
терялся в золотистом сиянии и вдруг совсем  исчез.  Ревел  и  гремел  Рэрос.
Великая Река приняла в лоно свое Боромира, сына Денэтора, и больше не видели
его в Минас-Тирите, у зубцов Белой Башни,  где  он,  бывало,  стоял  дозором
поутру. Однако же  в  Гондоре  родилось  преданье,  будто  эльфийская  ладья
проплыла водопадами, взрезала  мутную  речную  пену,  вынесла  свою  ношу  к
Осгилиату и увлекла ее одним из несчетных устьев Андуина в морские  дали,  в
предвечный звездный сумрак.
     Трое Хранителей безмолвно глядели ей вслед. И сказал Арагорн:
     - Долго еще будут высматривать его с высоты Белой  Башни  и  ждать,  не
придет ли он от горных отрогов или морским побережьем. Но он не придет.
     Первым начал он медленное похоронное песнопение:

 ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004