- Вот уж нет! - сказал Гэндальф. - Одно дело -  предосторожность,  даже
излишняя, другое - неучтивость. Я -  старик.  Если  ты  не  пустишь  меня  с
палкой,  то  я  сяду  здесь  и  буду  сидеть,   пока   Теодену   самому   не
заблагорассудится приковылять ко мне на крыльцо.
     Арагорн рассмеялся.
     - Кто о чем, а старик о своей палке,  -  сказал  он.  -  Что  ж  ты,  -
укоризненно обратился он к Гайме, - неужели и вправду станешь отнимать палку
у старика? А без этого не пропустишь?
     - Посох в руке волшебника может оказаться не  подпоркой,  а  жезлом,  -
сказал Гайма, пристально поглядев на ясеневую палку Гэндальфа. - Однако ж  в
сомнении мудрость велит слушаться внутреннего голоса. Я верю, что вы  друзья
и что такие, как вы, не могут умышлять лиходейства. Добро пожаловать!
     Загремели  засовы,  тягучим  скрежетом  отозвались  кованые  петли,   и
громоздкие створки медленно разошлись. Пахнуло теплом, почти  затхлым  после
свежего и чистого горного воздуха. В многоколонном чертоге  повсюду  таились
тени и властвовал полусвет, лишь из восточных окон  под  возвышенным  сводом
падали искристые солнечные снопы. В проеме кровли, служившем  дымоходом,  за
слоистой пеленой виднелось бледно-голубое небо. Глаза  их  пообвыкли,  и  на
мозаичном полу  обозначилась  затейливая  руническая  вязь.  Резные  колонны
отливали  тусклым  золотом  и  сеяли  цветные  блики.  Стены  были   увешаны
необъятными  выцветшими  гобеленами;  смутные  образы  преданий  терялись  в
сумраке. Но один из ковров вдруг светло озарился: юноша на белом коне трубил
в большой рог, и желтые  волосы  его  развевались  по  ветру.  Конь  ржал  в
предвкушении битвы, задрав голову, раздувая  красные  ноздри.  У  колен  его
бурлил, плеща зеленоватой пеной, речной поток.
     - Вот он, Отрок Эорл! - сказал Арагорн. - Таким он был, когда примчался
с севера и ринулся в битву на Келебранте.
     Посредине чертога ровно и ясно пламенел гигантский очаг. За  очагом,  в
дальнем конце зала, было  возвышение  -  трехступенчатый  помост  золоченого
трона. На троне восседал скрюченный старец, казавшийся  гномом;  его  густые

седины струились пышной волной из-под  тонкого  золотого  обруча  с  крупным
бриллиантом. Белоснежная борода устилала его колени, и угрюмо сверкали глаза
навстречу незваным гостям. За его спиной стояла девушка в белом  одеянии,  а
на  ступеньках  у  ног  примостился   иссохший   человечек,   длинноголовый,
мертвенно-бледный; он смежил тяжелые веки.
     Молча и неподвижно взирал на пришельцев  с  трона  венценосный  старик.
Заговорил Гэндальф:
     - Здравствуй, Теоден, сын Тенгела! Видишь, я снова явился к  тебе,  ибо
надвигается буря и в этот грозный час все друзья  должны  соединить  оружие,
дабы не истребили нас порознь.
     Старик медленно поднялся на ноги, подпираясь коротким черным жезлом  со
светлым костяным набалдашником; тяжко  лежало  на  конунге  бремя  лет,  но,
видно, старческому телу памятна еще была прежняя  осанка  могучего,  рослого
витязя.
     - Здравствуй и ты, чародей Гэндальф, - отвечал он. - Но если  ты  ждешь
от меня слова привета, то ждешь напрасно: по чести, ты его не  заслужил.  Ты
всегда был дурным вестником. Напасти слетаются вслед за тобой, как вороны, и
все чернее их злобная стая. Скажу не солгу: когда я  услышал,  что  Светозар
вернулся, потеряв седока, я рад был возвращению  коня,  но  еще  больше  рад
избавлению от тебя, и не печалился я, когда Эомер привез весть о том, что ты
наконец обрел вечный  покой.  Увы,  дальнее  эхо  обычно  обманчиво:  ты  не
замедлил явиться вновь! А за тобою, как всегда, беды страшнее прежних. И ты,
Гэндальф Зловещий Ворон, ждешь от меня милостивых речей? Не дождешься!
     И он опустился на свой золоченый трон.
     - Справедливы слова твои,  государь,  -  сказал  бледный  человечек  на
ступеньках. - И пяти дней не прошло,  как  принесли  нам  скорбную  весть  о
гибели сына твоего Теодреда в западных пределах:  ты  лишился  правой  руки,
Второго Сенешаля Мустангрима. На Эомера надежда плоха: ему только дай  волю,
и он оставит дворец  твой  безо  всякой  охраны.  А  из  Гондора  между  тем
извещают, что Черный Властелин грозит нашествием. В лихую  годину  пожаловал
вновь  этот  бродячий  кознодей!  Взаправду,  о  Зловещий   Ворон,   неужели
радоваться нам твоему прилету? Латспелл нареку я тебя, Горевестник  -  а  по
вестям и гонца встречают.
     Он издал сухой смешок, приподняв  набрякшие  веки  и  злобно  оглядывая
пришельцев.
     - Ты слывешь мудрецом, приятель Гнилоуст, и  на  диво  надежной  опорой
служишь ты своему господину, - спокойно заметил Гэндальф. - Знай же, что  не
одни кознодеи являются в горестный час. Бывает, что рука об  руку  с  худыми
вестями спешит подмога, прежде ненадобная.
     - Бывает, - ехидно  согласился  Гнилоуст,  -  но  бывают  еще  и  такие
костоглоды, охочие до чужих бед, стервятники-трупоеды.  Бывала  ли  от  тебя
когда-нибудь подмога, Зловещий Ворон? И с какой подмогой спешил  ты  сейчас?
Прошлый раз ты,  помнится,  сам  явился  за  подмогой.  Конунг  оказал  тебе
милость, дозволил выбрать коня, и, всем на изумленье,  ты  дерзостно  выбрал
Светозара. Государь мой был опечален; но  иным  даже  эта  великая  цена  не
показалась чересчур дорогой, лишь бы ты поскорее убрался восвояси.  И  нынче
ты опять наверняка явился не с подмогой,  а  за  подмогой.  Ты  что,  привел
дружину? Конников, меченосцев, копейщиков? Вот это была бы подмога, надобная
нам теперь. А ты - кого ты  привел?  Троих  грязных  голодранцев,  а  самому
только нищенской сумы недостает!
 ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004