Жгучее оркское снадобье потеряло силу. Пину опять стало зябко  и  худо.
Он споткнулся и упал носом в траву. Когтистые лапы подхватили его и подняли,
опять его несли как мешок, и ему  стало  темным-темно:  ночь  ли  наступила,
глаза ли ослепли - какая разница!
     Он заслышал грубый гомон: должно быть, орки требовали передышки. Хрипло
орал Углук. Пин  шлепнулся  оземь  и  лежал  неподвижно  во  власти  мрачных
сновидений. Но скоро снова стало больно: безжалостные лапы взялись  за  свое
железной хваткой.  Его  бросали,  встряхивали,  наконец  мрак  отступил,  он
очнулся и увидел утренний свет. Его швырнули на  траву;  кругом  выкрикивали
приказы.
     Пин лежал пластом, из  последних  сил  отгоняя  мертвящее  отчаяние.  В
голове мутилось, в теле бродил жар: верно, опять поили  снадобьем.  Какой-то
орк, подавшись в его сторону,  швырнул  ему  кусок  хлеба  и  обрезок  сухой
солонины. Тронутый плесенью черствый ломоть Пин жадно сглодал, но к мясу  не
прикоснулся. Он, конечно, с голоду и сапог бы съел, но нельзя же брать  мясо
у орка, страшно даже подумать, чье оно.
     Он сел и осмотрелся. Мерри лежал ничком неподалеку. Они были на  берегу
бурливой речонки, впереди возвышались горы, ранние солнечные  лучи  брызнули
из-за вершины. Ближний склон оброс понизу неровным лесом.
     У орков опять был яростный галдеж и свара: северяне ни за что не хотели
бежать дальше с изенгардцами. Одни показывали назад,  на  юг,  другие  -  на
восток.
     - Ладно, хватит! - заорал Углук. - Дальше мое дело! Убить  нельзя,  вам
сказано, а хотите их  бросить  -  бросайте:  понабегались,  мол,  так  и  мы
понабегались не меньше вашего - бросайте! А уж я присмотрю,  никуда  они  не
денутся.  Урукхай  потрудится  и  повоюет,   ему   не   привыкать.   Боитесь
бледнокожих, так и бегите! Вон туда - в лес! - зычно указал он. -  Может,  и
доберетесь - больше-то вам некуда.  Давай  шевелись!  Да  живо,  пока  я  не
оттяпал башку-другую: то-то взбодритесь!
     Еще ругань, еще потасовка - и больше сотни орков отделились и опрометью
кинулись по речному берегу в сторону гор. При хоббитах остались изенгардцы -
плотная,  мрачная  свора,  шесть-семь  дюжин   здоровенных,   черномазых   и
косоглазых орков с большими луками и короткими широкими мечами и  с  десяток
северян, посмелее и покрупнее.
     - Ну, теперь разберемся с Грышнаком, - объявил  Углук,  но  даже  самые
стойкие его заединщики поглядывали через плечо на юг.
     - Знаю, знаю, - прорычал он. - Лошадники распроклятые  нас  унюхали.  А
все из-за тебя,  Снага.  Тебе  и  другим  дозорным  надо  бы  уши  обрубить.
Погодите, бой за нами, а мы бойцы. Мы еще поедим ихней конины,  а  может,  и
другого мясца, послаще.
     Пин обернулся: почему  это  иные  урукхайцы  указывали  на  юг?  Оттуда
донеслись хриплые вопли, и явился Грышнак, а за ним  с  полсотни  таких  же,
кривоногих и широкоплечих, с руками до земли. На их  щитах  было  намалевано
красное око. Углук выступил им навстречу.
     - Явились - не запылились! - хохотнул он. - Никак передумали?
     - Вернулся приглядеть, как выполняются приказы  и  чтобы  пленников  не
тронули, - проскрежетал Грышнак.
     - Да неужели! - издевался Углук.  -  Зря  беспокоился.  Я  и  без  тебя
как-нибудь распоряжусь: и приказы выполним, и пленников  не  тронем.  Еще-то
чего надо: уж больно ты запыхался. Может, забыл что-нибудь?
     - Забыл с одним дураком посчитаться, - огрызнулся Грышнак.  -  Он-то  и
сам на смерть наскочит, да с ним крепкие ребята остались, жаль, если  сгинут
без толку. Вот я и вернулся им помочь.
     - Помогай нашелся! - реготал Углук. - Если только драться  помогать,  а
то лучше бегите-ка в свой Лугбурз, нас бледнокожие окружают.  Ну  и  где  же
твой хваленый назгул? Опять под ним коня подстрелили, а? Ты бы его, что  ли,
сюда позвал, может, и пригодился бы, если россказни про назгулов  не  сплошь
вранье.
     - Назгулы, ах, назгулы, - произнес Грышнак, вздрагивая  и  облизываясь,
точно слово это мучительно манило его могильной гнилью. - Помалкивай  лучше,
Углук, серая скотинка, - вкрадчиво посоветовал он. - Тебе такое  и  в  самом
паскудном сне не привидится. Назгулы! Вот кто  всех  насквозь  видит!  Ох  и
нависишься ты вверх ногами за  такие  свои  слова,  ублюдок!  -  лязгнул  он
зубами. - Ты что, не знаешь? Они - зрачки Всевидящего Ока.  А  тебе  подавай
крылатого назгула - не-ет, подождешь. По эту сторону Великой  Реки  им  пока
что не ведено показываться - рановато. Вот грянет война -  тогда  увидите...
но и тогда у них будут другие дела.
 ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004