- Мы обычно спать не встаем, а ложимся, - сказал Мерри. - Мы  бы,  если
можно, прямо здесь, на ложе, и поспали бы.
     - Как то есть ложитесь спать? - удивился Древень. - Ах, ну да, конечно!
Гм, кгм, спутался я: пришли мне на память  древние  времена,  и  показалось,
будто я говорю с онтятами, вот ведь как, ишь ты! Что  ж,  тогда  ложитесь  и
спите. А я постою под ручеечком. Покойной ночи!
     Хоббиты пристроились на постели, с головой зарывшись в  душистое  сено,
свежее,  мягкое,  теплое.  Мало-помалу   угасли   светильники   и   померкли
разноцветные деревья, но все равно было видно, как Древень неподвижно  стоит
под аркой, закинув руки за  голову.  Вызвездило,  и  замерцали  струи,  тихо
стекавшие к его ногам,  и  тенькали,  тенькали,  тенькали  сотни  серебряных
звездных капель. Под этот капельный перезвон  Мерри  с  Пином  крепко-крепко
уснули.
     Когда они проснулись, пышнозеленый чертог  освещало  лучистое  утреннее
солнце, проникая в укромный покой. Высоко  в  небесах  порывистый  восточный
ветер рассеивал облачные клочья. Древень куда-то подевался, и Мерри с  Пином
пока что пошли купаться в бассейне за аркой -  и  заслышали  его  гуденье  и
пенье, а потом и сам он появился на широкой тропе меж деревьев.
     - Кгм, кха! Ну, доброе утро, Мерри  и  Пин,  -  прогудел  он  при  виде
хоббитов. - Вы, однако, поспать горазды! А я  уж  нынче  отшагал  шагов  под
тысячу. Сейчас вот попьем водички и отправимся на Онтомолвище!
     Он нацедил  им  по  полному,  кубку  из  каменной  корчаги,  но  не  из
вчерашней, из другой. И вкус у воды был не тот, что вечером: она была гуще и
сытнее, вроде и не питье вовсе, а прямо-таки еда. Хоббиты прихлебывали, сидя
на краю высокого ложа, и закусывали эльфийскими хлебцами-путлибами (они были
вовсе не голодные,  но  как-никак  завтрак,  жевать  что-то  полагается),  а
Древень стоял дожидался их, напевая то ли на онтском, то ли  на  эльфийском,
то ли еще на каком языке и поглядывая на небо.
     - А где оно, ваше Онтомолвище? - отважился наконец спросить Пин.
     - Кгм, как? Онтомолвище-то где? - переспросил Древень,  обернувшись.  -
Это  не  место,  Онтомолвище,  это  собрание  онтов,  нынче  такие  собрания
созываются  очень-очень  редко.  Ну,  сейчас-то  многие,  н-да,  многие  мне
накрепко обещали быть. А соберемся мы, где и всегда: людское название  этому
месту - Тайнодол. Отсюда малость на юг. Надо нам подойти туда к полудню,  не
позже.
     Вскоре  они тронулись в путь. Древень, как накануне, усадил хоббитов на
предплечьях.  Выйдя  из  чертога,  он  свернул вправо, шутя перешагнул через
бурливый  ручей  и  пошел  на юг возле безлесных подножий высоких обрывистых
склонов.  За  каменистыми  осыпями  виднелись  березняк и рябинник, а выше -
темное  густое  краснолесье.  Потом  Древень отошел от предгорий и подался в
Лес,  где деревья были такие высокие, раскидистые и толстые, каких хоббиты в
жизни  не  видывали.  Поначалу  их, почти как на опушке Фангорна, прихватило
удушье, но очень скоро дыхание наладилось. Древень с ними не заговаривал. Он
раздумчиво  бухтел  себе  под  нос,  и  слышалось  только "бум-бум, рум-бум,
бух-трах,  бум-бум,  трах-бах,  бум-бум,  та-ра-рах-бум" или вроде того - то
угрюмей,  то радостней, то глуше, то гулче. Иногда хоббитам чудился ответный
гул,  трепет  или звук, не то из-под земли, не то над головой, а может быть,
гудели стволы, но Древень знай себе вышагивал, не глядя по сторонам.
     Пин принялся было считать мерные "онтские шаги", но сбился со счету  на
третьей  тысяче,  а  тут  и  Древень  пошел   чуть   помедленнее.   Внезапно
остановившись, он опустил хоббитов на траву, раструбом  приложил  ладони  ко
рту  и,  словно   из   гулкого   рога,   огласил   лес   протяжным   кличем.
"Гу-у-гу-у-гу-умм!" - раскатилось окрест, и деревья явственно вторили  зову.
Потом со всех сторон издалека донеслось: "Гуу-гу-у-гу-у-гу-у-гумм!" - и  это
был уже не отзвук, а отклик.
     Древень примостил хоббитов на плечи и опять зашагал, время  от  времени
повторяя громогласный призыв. Отклики слышались все ближе. Так  они  шли  да
шли - и наконец уперлись в  глухую  стену  вечнозеленых  деревьев  неведомой
хоббитам   разновидности:   они   ветвились   от   самых   корней,    густой
темноглянцевитой листвой походили на падуб и были усыпаны крупными, налитыми
оливковыми бутонами.
     Древень свернул налево, и через несколько шагов  живая  преграда  вдруг
разомкнулась: утоптанная тропа ныряла в узкий проход и вела вниз по  крутому
склону в просторную чашеобразную  долину,  обнесенную  поверху  вечнозеленой
изгородью. На округлой травянистой глади не было ни  деревца,  лишь  посреди
долины высились три белоснежные красавицы березы. По откосам сбегали еще две
тропы, с запада и с востока.
     Одни онты  уже  пришли,  другие  шествовали  вдали  по  тропам,  третьи
вереницей спускались за Древнем. Пин и Мерри озирались и изумлялись:  они-то
ожидали, что онты все похожи на Древня, как хоббиты  друг  на  друга  (если,
конечно, глядеть посторонним глазом), а оказалось -  ничего  подобного.  Они
были разные, как деревья - как деревья одной породы, но разного  возраста  и
по-разному возросшие, или совсем уж несхожие, как бук и береза, дуб  и  ель.
Были старые  онты,  бородатые  и  заскорузлые,  точно  могучие  многовековые
деревья  (и  все  же  по  виду  намного  моложе  Древня),  были  статные   и
благообразные пожилые исполины, но  ни  одного  молодого,  никакой  поросли.
Десятка два их сошлось у берез, с разных сторон брели еще двадцать или около
того.
     Сперва у хоббитов глаза разбежались от несхожести их фигур  и  окраски,
обхвата и роста - и руки-ноги разной длины, и пальцев на них неодинаково (не
меньше трех, не больше девяти). С подобиями дубов и буков Древень все же мог
бы, наверно, посчитаться родней, но многие онты вовсе на него  не  походили.
Иные были вроде каштанов:  кожа  коричневая,  разлапистые  ручищи,  короткие
толстые ноги. Иные - вроде  ясеней:  рослые  серокожие  онты,  многопалые  и
длинноногие. Были еще пастыри сосен и  елей  (эти  самые  высокие),  пестуны
берез, рябин и лип.  Но  когда  все  онты  столпились  возле  Древня,  чинно
кланяясь  и  учтиво  приветствуя  его  благозвучными  голосами,  разглядывая
чужестранцев неспешно и пристально, тут хоббитам сразу стало  яснее  ясного,
до чего они друг на друга похожи: глаза-то у всех такие же - ну,  не  такие,
конечно, бездонные, как у Древня, но спокойные, задумчивые, внимательные,  с
зеленым мерцанием.
     Подоспели последние; онты обступили  Древня  широким  кругом  и  завели
прелюбопытный и загадочный разговор. Полилась плавная молвь: каждый  вступал
в свой черед, и общий медленный распев притихал  по  одну  сторону  круга  и
гулко гудел по другую. Хотя Пин не различал и не понимал  слов  -  по-онтски
все ж таки разговаривали онты, - однако поначалу ему  очень  понравилось  их
слушать, пока не надоело. Он слушал и слушал (а они все говорили и  пели)  и
наконец начал думать, что онтский  язык  слишком  уж  медленный.  Интересно,
сказали они или  нет  друг  другу  "доброе  утро",  а  коли  Древень  делает
перекличку, то когда они доскажут ему свои имена?
     "Хотел бы я знать, как по-онтски да и нет", - подумал он и зевнул.
 ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004