И все воины тоже смеялись и плакали; над смехом их  и  плачем  вознесся
чистый, ясный голос песнопевца -  звончатый,  серебряный,  золотой.  Звенела
эльфийская речь, звучали наречия Запада,  сладостный  напев  блаженно  ранил
сердца, и гореванье сливалось с восторгом, и блаженным хмелем пьянили слезы.

     Наконец,  когда  солнце  склонилось  за  полдень  и  протянулись   тени
деревьев, песнопевец закончил песнь.
     - Воздайте ж им великую хвалу! - воскликнул он и опустился  на  колени.
Встал Арагорн, заволновалось войско, и все пошли к  накрытым  столам,  пошли
провожать пиршеством разгоревшийся день.
     Фродо и Сэма отвели в шатер; они сняли истасканную, грязную одежду;  ее
бережно свернули и унесли, и новое нарядное  платье  было  дано  им  взамен.
Пришел Гэндальф, держа в руках, к удивлению Фродо, северный меч,  эльфийский
плащ и мифрильную кольчугу - все, что забрали орки  в  Мордоре.  А  Сэму  он
принес позолоченную кольчугу и почищенный, заштопанный плащ; и положил перед
ними оба меча.
     - Никакого меча мне больше не нужно, - сказал Фродо.
     - Нынче вечером придется быть при мече, - отозвался Гэндальф.
     Фродо взял прежний  кинжал  Сэма,  который  в  Кирит-Унголе  сочли  его
оружием.
     - А Терн - тебе, Сэм, - сказал он.
     - Нет, хозяин! Вы его  получили  от  господина  Бильбо  вместе  с  этой
серебристой кольчугой; он бы сильно удивился,  если  б  вы  меч  кому-нибудь
отдали.
     Фродо уступил, и Гэндальф, словно оруженосец, преклонил колена, опоясал
его и Сэма мечами и надел им на головы серебряные венцы.
     Так облаченные, явились они на великое пиршество  -  к  главному  столу
возле Гэндальфа,  конунга  Эомера  Ристанийского,  князя  Имраиля  и  других
военачальников Западного ополченья; и тут же были Гимли и Леголас.
     Постояли в молчании, обратившись лицом  к  западу;  затем  явились  два
отрока-виночерпия, должно быть оруженосцы: один в черно-серебряном облачении
стража цитадели Минас-Тирита, другой в бело-зеленом. Сэм подивился, как  это
такие мальцы затесались среди могучих витязей, но, когда они подошли  ближе,
протер глаза и воскликнул:
     - Смотрите-ка, сударь! Ну и  дела!  Да  это  же  Пин,  то  бишь,  прошу
прощенья, господин Перегрин Крол, и господин Мерри! Ну  и  выросли  же  они!
Батюшки! Видно, не нам одним есть чего порассказать!
     - Нет, Сэм, не вам одним, - сказал Пин, радостно ему улыбаясь. -  И  уж
как мы станем рассказывать, так вы только держитесь - погодите, вот кончится
пир. А пока что возьмите в  оборот  Гэндальфа,  он  теперь  вовсе  не  такой
скрытный, хотя больше смеется, чем говорит. Нам с Мерри недосуг  -  как  вы,
может, заметили, мы при деле, мы - витязи Гондора и Ристании.

     Долго длился веселый пир; когда же солнце закатилось и поплыла луна над
андуинскими туманами, проливая сиянье сквозь трепетную листву, Фродо  и  Сэм
сидели под шелестящими деревьями благоуханной Италии и далеко за полночь  не
могли наговориться с Мерри, Пином и Гэндальфом,  с  Леголасом  и  Гимли.  Им
рассказывали и рассказывали обо всем, что случилось  без  них  с  остальными
Хранителями после злополучного дня на Парт-Галене близ водопадов  Рэроса;  и
не было конца их расспросам и повести друзей.
     Орки,  говорящие  деревья,  зеленая  нескончаемая  равнина,  блистающие
пещеры, белые замки и златоверхие  чертоги,  жестокие  сраженья  и  огромные
корабли под парусами - словом, у Сэма голова пошла кругом. И все же,  внимая
рассказам о чудесах, он нет-нет да и оглядывал  Пина  и  Мерри,  наконец  не
выдержал, поднял Фродо и стал с ними мериться спина к спине. Потом почесал в
затылке.
 ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004