Приготавливались  к  торжественной  встрече,  со  всех  концов  Гондора
стекался народ в Минас-Тирит, ибо весть о возвращенье Государя разнеслась от
Мин-Риммона  до Пиннат-Гелина, достигнув самых отдаленных морских побережий,
и  все, кто мог, поспешили в столицу. Снова стало здесь много женщин и милых
детей, вернувшихся домой с охапками цветов, а из Дол-Амрота явились арфисты,
лучшие  арфисты  в  стране, пришли и те, кто играл на виолах, на флейтах, на
серебряных   рогах,  не  заставили  себя  ждать  и  звонкоголосые  певцы  из
лебеннинских долин.
     Наконец наступил вечер, когда со стен стали видны  войсковые  шатры  на
равнине, и всю ночь в городе повсюду горели огни. Никто  не  ложился  спать,
ждали рассвета. Ясным утром взошло солнце над восточными  вершинами,  теперь
уже не омраченными, и зазвонили все колокола, взвились все флаги, трепеща на
ветру. А над Белой Башней заплескалось знамя  Наместников,  ярко-серебряное,
как снег, озаренный солнцем; не было на нем ни герба, ни девиза, и последний
раз реяло оно над Гондором.
     Ополчение Запада подходило к столице, и  люди  смотрели  со  стен,  как
движутся  строй  за  строем,  сверкая  в  рассветных  лучах  и   переливаясь
серебряным блеском. Войско вышло на Воротный Тракт и остановилось за семьсот
футов до стен. Ворот не было, однако вход в город  преграждала  цепь,  и  ее
стерегли черно-серебряные стражники с обнаженными мечами. Перед цепью стояли
наместник Государя Фарамир, Турин, Хранитель ключей,  и  прочие  воеводы,  а
также ристанийская царевна Эовин со своим сенешалем  Эльфхельмом  и  другими
витязями Мустангрима; а по обе стороны разбитых Ворот толпились  горожане  в
разноцветных одеяниях, с охапками цветов.
     Образовалась широкая площадь перед стенами Минас-Тирита,  ограждали  ее
витязи и солдаты Гондора  и  Мустангрима,  горожане  Минас-Тирита  и  жители
ближних стран. Все стихли, когда от войска отделился  строй  серо-серебряных
дунаданцев, во главе которых шествовал Государь Арагорн.  Он  был  в  черной
кольчуге, препоясан серебряным поясом, и ниспадала с плеч его белая  мантия,
у горла застегнутая зеленым самоцветом, отблескивавшим  издали;  голова  его
была не покрыта, и сияла во лбу звезда в серебряном венце. С ним были  Эомер
Ристанийский, князь Имраиль, Гэндальф,  весь  белоснежный,  и  еще  какие-то
четыре малыша.
     -  Нет,  дорогая  кузина!  Не  мальчики  это!  -  сказала  Иорета своей
родственнице  из  Имлот-Мелуи,  которая стояла рядом с нею. - Это перианы из
дальней страны невысокликов, они там, говорят, князья не хуже наших. Уж я-то
знаю, я одного периана лечила в Палатах. Даром что они ростом не вышли, зато
доблестью с кем хочешь померятся. Ты представляешь, кузина, такой коротыш со
своим оруженосцем, вдвоем они пробрались в Сумрачный Край, напали на Черного
Властелина,  а потом взяли да и подожгли его чародейский замок, хочешь верь,
хочешь  не  верь. Врать не стану, сама не видела, в городе говорят. Вот это,
наверно,  тот  самый,  что  рядом  с  Государем  нашим Элессаром, Эльфийским
Бериллом.  Говорят,  они  друзья  неразлучные. А наш Государь Элессар - этот
вообще  чудо  из  чудес;  ну  строговат,  конечно, зато уж сердце золотое, и
главное  - врачует наложением рук, ты подумай! Это из-за меня и открылось; я
говорю:  "В  руках, - говорю, - Государя целебная сила", ну и догадались его
позвать.  Митрандир  мне  прямо  так  и сказал: "Золотые, - говорит, - слова
твои, Иорета, долго их будут помнить!" - а потом...
     Но Иорета не успела досказать своей деревенской родственнице, что  было
потом: грянула труба и вся площадь смолкла.  Из  Ворот  выступил  Фарамир  с
Хранителем ключей Турином, а за ними - четверо стражников цитадели в высоких
шлемах и полном доспехе; они несли окованный серебром ларец черного  дерева,
именуемого лебетрон.
     Сошлись посредине площади, Фарамир преклонил колена и молвил:
     - Итак, последний наместник Гондора слагает с себя полномочия! -  И  он
протянул Арагорну белый жезл; тот принял его и немедля возвратил со словами:
     - Не кончено твое служение, оно вновь возлагается на тебя и на потомков
твоих, доколе продлится моя династия. Исполняй свои обязанности!
     Тогда Фарамир поднялся с колен и звонко возгласил:
     - Народ и войско, внимайте слову наместника гондорского! Перед  вами  -
законный наследник великокняжеского престола, пустовавшего почти тысячу лет.
Он Арагорн, сын Араторна, вождь дунаданцев  Арнора,  предводитель  Западного
Ополчения, северный венценосец, владетель Перекованного Меча, побеждавший  в
битвах, исцелявший неизлечимых; он Эльфийский Берилл,  государь  Элессар  из
рода  великого  князя  Арнора  Валандила,  сына  Исилдура,   сына   Элендила
Нуменорского. Как скажете, должно ли ему войти  в  наш  Град  и  властвовать
нашей страною?
     И  далеко  раскатилось   громогласное   "да!".   А   Иорета   объяснила
родственнице:
     - Видишь ли, кузина, это просто такая у  нас  торжественная  церемония,
без нее нельзя, а вообще-то он уже входил в город, я  же  тебе  рассказываю:
явился в Палаты и говорит мне... - Но тут ей пришлось замолчать, потому  что
заговорил Фарамир:
     - О народ Гондора, согласно  преданиям,  издревле  заведено,  чтобы  на
Государя нашего возлагал корону его отец перед своей кончиной; если же этого
не случилось, то наследник должен один отправиться  в  Усыпальни  и  принять
корону из рук покойного. Нынче мы принуждены отступить от обычая,  и  я,  по
праву наместника, повелел доставить сюда из Рат-Динена корону последнего  из
великих князей Эарнура, который правил нашими далекими предками.
     Стражи приблизились, Фарамир  открыл  ларец  и  вознес  в  обеих  руках
древнюю корону. Она была похожа на шлемы стражей цитадели, только выше и  не
черная, а ярко-белая, с жемчужно-серебряными подобьями  крыльев  чаек:  ведь
нуменорцы приплыли из-за  Моря.  Венец  сверкал  семью  алмазами,  а  сверху
пламенел еще один, самый крупный.
     Арагорн принял корону, поднял ее над головой и вымолвил:
 ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004