- Сюда тебе входа нет, - промолвил Гэндальф, и огромная тень застыла. -
Возвращайся  в  бездну,  тебе  уготованную.  Ступай  назад,  и  да  поглотит
кромешная тьма тебя вместе с твоим Владыкою. Прочь отсюда!
     Черный Всадник откинул капюшон, и - о диво! - был он в короне,  но  без
головы, лишь красные языки пламени  вздымались  между  могучими  плечами.  И
незримые уста изрыгнули злорадный хохот.
     - Глупый старик! - сказал он. - Глупый старик! Нынче мой час. Не  узнал
в лицо свою смерть? Умри же, захлебываясь проклятьями!
     Он высоко поднял меч, и огонь сбежал по клинку.
     Гэндальф не шелохнулся. И в этот самый миг где-то в  городском  дворике
прокричал петух - звонко и заливисто, ничего не  ведая  ни  о  войне,  ни  о
колдовских чарах, - прокричал,  приветствуя  утро,  разгоравшееся  высоко  в
небесах над сумраком побоища.
     И будто в ответ петушьему крику  издали  затрубили  рога,  рога,  рога.
Смутное эхо огласило темные склоны  Миндоллуина.  А  большие  северные  рога
трубили все яростней. Мустангримцы подоспели на выручку.



      ГЛАВА V. ПОХОД МУСТАНГРИМЦЕВ





     Мерри лежал на земле,  закутавшись  в  одеяло,  и  удивлялся,  как  это
сокрытые мраком деревья шелестят в  безветренной  духоте.  Потом  он  поднял
голову и снова услыхал отдаленный  рокот  барабанов  на  лесистых  холмах  и
горных уступах. Барабаны внезапно стихали и опять  рокотали  то  дальше,  то
ближе. Неужели часовые их не слышат?
     Было темно, хоть глаз выколи,  но  он  знал,  что  кругом  полным-полно
конников. Пахло конским потом, лошади переступали с ноги на ногу  и  ударяли
копытом в хвойную подстилку. Войско  заночевало  в  сосняке  близ  Эйленаха,
высокой горы посреди Друаданского леса, через который проходил главный тракт
восточного Анориэна.
     Хоть Мерри и устал, но ему не спалось.  Они  ехали  уже  целых  четверо
суток, и густевшие потемки все больше угнетали его.
     Он уж и сам не понимал, чего он так рвался ехать, когда ему не  то  что
можно, а даже велено было остаться. Не  хватало  еще,  чтобы  старый  конунг
узнал об ослушанье  и  разгневался.  Но  это  вряд  ли.  Дернхельм,  похоже,
договорился с сенешалем Эльфхельмом, начальником  эореда.  Ни  сенешаль,  ни
воины его Мерри в упор не видели и не отвечали, если он заговаривал с  ними.
Дескать, навьючил Дернхельм зряшную поклажу - ну и ладно. А Дернхельм за все
время ни с кем ни словом не перемолвился. Мерри  чувствовал  себя  никчемной
мелюзгой, и было ему очень тоскливо. А вдобавок и тревожно: войско оказалось
в тупике. Дальняя крепь Минас-Тирита была  от  них  за  день  езды.  Выслали
дозорных: одни не вернулись, другие примчались и сообщили, что дорога занята
врагами, большая рать стала лагерем в трех милях к западу  от  маячной  горы
Амон-Дин, отряды идут по тракту,  до  передовых  лиги  три.  Орки  рыщут  по
придорожным холмам. Конунг с Эомером держали ночной совет.
     Мерри жаждал с кем-нибудь поговорить; он вспомнил о  Пине  и  еще  пуще
огорчился. Бедняга Пин, один-одинешенек в осажденном каменном городе:  ужас,
да и только. Мерри захотелось стать рослым витязем вроде Эомера, затрубить в
какой-нибудь, что ли, рог и галопом помчаться на  выручку  Пину.  Он  сел  и
снова прислушался к рокоту барабанов, теперь уж  совсем  поблизости.  Вскоре
стали слышны  негромкие  голоса,  мелькнули  между  деревьями  полуприкрытые
фонари. Конники зашевелились во мраке.
     Высокий человек споткнулся об него и обругал проклятые сосновые  корни.
Мерри узнал по голосу сенешаля Эльфхельма.
     - Я не сосновый корень, господин, - сказал он,  -  и  даже  не  вьюк  с
поклажей, а всего-навсего ушибленный хоббит. Извиняться не надо, лучше скажи
мне, что там такое стряслось.
     -  Пока  ничего  такого,  спасибо  растреклятому  мороку,   -   отвечал
Эльфхельм. - Но  государь  приказал  всем  нам  быть  наготове:  тронемся  в
одночасье.
     - Значит,  враги  наступают?  -  испуганно  спросил  Мерри.  -  Это  их
барабаны? Я уж подумал, мне мерещится, а то никто будто и не слышит.
 ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004