Старец поднял голову. Пин увидел  строгое  и  надменное  точеное  лицо,
длинный нос с  горбинкой  и  запавшие  темные  глаза;  и  вовсе  не  Боромир
вспомнился ему, а скорее Арагорн.
     - Час поистине роковой, - отозвался старец,  -  твой  излюбленный  час,
Митрандир. Да, судя по всему, Гондор на краю бездны, однако сейчас  мне  мое
горе горше обшей судьбины. Говорят, ты привез свидетеля гибели  моего  сына.
Это он и есть?
     - Да, это он и есть, - подтвердил Гэндальф. - Их было двое, свидетелей.
Другой - с Теоденом Ристанийским; может, еще и явится. Оба  невысоклики,  но
прорицанье было не о них.
     - О них или нет, но самое слово это, - угрюмо сказал Денэтор,  -  язвит
мой слух с тех пор, как Совет наш смутило темное прорицанье и Боромир очертя
голову кинулся невесть куда, навстречу своей гибели. О сын мой, как худо нам
без тебя! Фарамира надо было отправить.
     - Фарамир и вызывался, - возразил Гэндальф. - Горюешь - горюй, но  и  в
горе будь справедлив. Боромир сам пожелал идти и настоял на своем.  Властный
и своевольный, он прекословья не терпел. Много лиг я прошел с ним бок о бок,
и мне довелось его распознать. Ты, однако же, упомянул о его  гибели.  Стало
быть, тебя уже оповестили об этом?
     - Вот оно - оповещение, - молвил Денэтор, отложив  жезл  и  поднявши  с
колен в обеих руках обломки турьего рога, оправленного серебром.
     - Это же рог Боромира, он его всегда носил! - воскликнул Пин.
     -  Верно,  - сказал Денэтор. - А прежде я носил его, как всякий старший
сын  в  нашем  роду  еще  со  времен  последнего князя, когда Ворондил, отец
наместника Мардила, охотился на диких быков Араува в дальних рунских степях.
Тринадцать  дней  назад  я  расслышал  его  смутный зов от северных пределов
княжества,  и  вот  Великая  Река принесла мне осколки рога: больше уж он не
затрубит.  -  Денэтор  умолк,  и  настала  тяжкая тишина. Но вдруг он вперил
взор в Пина. - Что скажешь на это ты, невысоклик?
     - Тринадцать, тринадцать дней назад, - залепетал тот. - Пожалуй  что  и
так, правда тринадцать. И я был рядом с ним,  когда  он  трубил  в  рог.  Но
подмога не явилась. Только орки набежали.
     - Вот оно как, - протянул Денэтор, пристально глядя в лицо Пину.  -  Ты
был рядом с ним? Расскажи, расскажи! Почему же не  явилась  подмога?  И  как
случилось, что ты спасся, а он погиб, он, могучий витязь, не одолел  оркскую
погань?
     Пин вспыхнул и позабыл робость.
     -  Величайшего  витязя  можно  убить  одной  стрелой,  - сказал он, - а
Боромира пронзили едва ли не десятью. Помню, как он, прислонившись к дереву,
выдергивал  из  груди черноперую стрелу. А потом я упал без сознания, и меня
взяли  в  плен.  Больше я его не видел, больше ничего не знаю. Но память его
мне  дорога  и  доблесть памятна. Он погиб, спасая нас - меня и друга моего,
родича Мериадока: нас подстерегли в лесу солдаты Черного Властелина; и пусть
он погиб и не выручил нас, я все равно благодарен ему до конца жизни.
     Пин поглядел в глаза властительному  старцу  и  сам  вдруг  загордился,
обиженный презрительным, высокомерным голосом.
     - И то сказать, что там  какой-то  хоббит  у  трона  повелителя  людей;
подумаешь, невысоклик из северной Хоббитании - ну  и  пожалуйста,  а  я  все
равно плачу мой долг: примите мою жизнь.
Пин откинул полу плаща, извлек меч из  ножен  и  положил  его  к  ногам
Денэтора.
     Бледная улыбка, словно луч холодного солнца, зимою блеснувшего ввечеру,
озарила лицо старика; он склонил голову и  протянул  руку,  отложив  обломки
рога.
     - Дай мне твое оружие! - сказал он.
 ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004