- Затем и явились мы в  здешние  края,  -  сказал  конунг.  -  Поглядим
завтра, чья возьмет.
     Ган-бури-Ган присел и коснулся земли шишковатым лбом в  знак  прощания.
Потом, встав на ноги, он вдруг насторожился, будто что-то унюхал. Глаза  его
сверкнули.
     - Свежий ветер задувает! - крикнул он, и все  дикари  вмиг  исчезли  во
мгле, как нелепое наваждение. Только  барабаны  опять  глухо  зарокотали  на
востоке, теперь, однако, ристанийцам  и  в  голову  не  приходило  опасаться
брюханов-лешаков.
     - Дальше обойдемся без провожатых, - сказал Эльфхельм, - в мирное время
наши здесь ездили. Я, к примеру, ездил не раз и не два. Сейчас вот выедем на
дорогу, она свернет к югу, и семь, не больше, лиг останется до  пеленнорской
крепи. Обочины дороги травянистые: тут, бывало, вестники Гондора мчались  во
весь опор. И мы проедем быстро, без лишнего шума.
     - Нас ждет жестокая сеча, и надо собраться с силами, - сказал Эомер.  -
Давайте-ка отдохнем здесь и тронемся ночью; у крепи будем к рассвету,  ежели
рассветет, а нет - ударим на врага по знаку государя, потемки не помеха.
     Конунг одобрил его совет, и  воеводы  разошлись.  Но  Эльфхельм  вскоре
возвратился.
     - Мы разведали окрестности, государь, - сказал он. - Кругом и правда ни
души, нашли у дороги двух убитых всадников вместе с конями.
     - Вот как? - сказал Эомер. - Ну и что же?
     - Видишь ли, государь, убитые-то эти - посланцы Гондора.  Один  из  них
вроде бы Хиргон - в руке Багряная Стрела, а головы  нету.  И  вот  еще  что:
убили их, по всему судя, когда они скакали на запад. Должно  быть,  увидели,
что враги уже осадили крепь, и повернули коней. Было это два дня назад: кони
небось свежие, с подстав, как у них водится. Доехать до города  и  вернуться
они бы не успели.
     - Нет, никак бы не успели! - сказал Теоден. - Значит, Денэтор  про  нас
ничего не знает и вряд ли нас ждет.
     - Хоть поздно, да годно, и лучше поздно, чем никогда, - молвил Эомер. -
Может быть, на этот раз старинные присловья окажутся вернее верного.

     Глубокой ночью ристанийское войско в  молчанье  двигалось  по  обочинам
дороги, огибавшей подножия Миндоллуина.  Далеко  впереди,  на  краю  темного
небосклона, багровело зарево,  и  черными  громадами  выступали  из  сумрака
утесистые склоны великой горы. До Пеленнора было уже  недалеко,  и  близился
предрассветный час. Конунг ехал в первой колонне, окруженный своей дружиной.
За ними следовал эоред Эльфхельма, но Мерри заметил, что Дернхельм старается
незаметно пробраться в темноте поближе к передовым, и наконец они  примкнули
к страже Теодена. Конники приостановились, Мерри услышал  негромкие  голоса.
Воротились дозорные: они доскакали почти до самой стены.
     - Везде пылает огонь, государь, - доложил один  из  них  конунгу.  -  И
город горит, и Пажити; войско, похоже,  огромное.  Но  почти  всех  увели  к
стенам, на приступ. А какие остались здесь, рушат крепь  и  по  сторонам  не
смотрят.
     - Ты помнишь, что сказал тот лешак, государь? - спросил другой  ратник.
- Меня зовут Видфара, в мирные дни  я  жил  на  равнине  и  тоже  чутьем  не
обделен, привык чуять ветер. А ветер  меняется:  повеяло  с  юга,  чуть-чуть
припахивает морем. Словом, утро сулит рассвет, и,  когда  мы  минуем  крепь,
чадная темень рассеется!
     - Если правдива твоя весть, Видфара, то да сбережет тебя судьба нынче и
на многие годы! - сказал Теоден. Он обратился к ближним дружинникам и молвил
так звучно, что его услышали воины первого эореда: - Конники Ристании,  сыны
Эорла, настает роковой час! Перед вами море огня и вражеское войско, а  дома
ваши остались далеко позади. Но хоть и суждено вам сражаться в  чужом  краю,
добытая в бою слава будет вашей вовеки. Исполните клятву верности государю и
родине, исполните обет нерушимой дружбы!
     Ратники ударили копьями о шиты.
 ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004