- Да нет, - сказал Берегонд, - погода тут ни при чем. Это вражьи козни:
не иначе как из недр Огненной горы валит этот гнусный чад - он и душу мутит,
и рассудок туманит, а Врагу того и надо. Скорее бы Фарамир воротился! Только
вот вернется ли он из-за Реки, из тамошней кромешной тьмы?
     - Н-да, - сказал Пин. - Гэндальф тоже за него тревожится. Он, по-моему,
сильно огорчился, что  Фарамира  нет  в  городе.  Сам-то  он,  кстати,  куда
подевался? Ушел с совета еще до полуденной трапезы, хмурый-прехмурый: видно,
ничего доброго не ожидал.

     Внезапно оба онемели на полуслове, беспомощно  цепенея.  Пин  съежился,
прижав ладони к ушам, Берегонд, который, говоря о Фарамире, стоял у бойницы,
там и застыл, всматриваясь в темень глазами, полными ужаса.  Пин  знал  этот
надрывный вопль, он слышал его когда-то в Хоббитании, на Болотище; но  здесь
он звучал куда громче и яростнее,  отравляя  сердце  безысходным  отчаянием.
Наконец Берегонд с усилием заговорил.
     - Явились! - сказал он. - Наберись мужества и посмотри!  Вон  они,  эти
лютые твари.
     Пин  нехотя влез на скамью и глянул между зубцами. Покрытый мглою лежал
Пеленнор,  и  едва  угадывалась вдали Великая Река. А над землею, вполвысоты
стен,  кружили,  точно  жуткие  ночные тени, пять подобий птиц, мерзкие, как
стервятники, но больше всякого орла, и смерть витала с ними. Они проносились
поблизости, почти на выстрел от стен, улетали к реке и возвращались.
     - Черные Всадники! - проговорил  Пин.  -  Черные  Всадники  в  небесах!
Погоди-ка,  Берегонд!  -  вдруг  воскликнул  он.  -  Они  же   явно   что-то
высматривают! Гляди, как они кружат, потом кидаются вниз, и все вон  там!  А
видишь, там по земле что-то движется? Маленькие  темные  фигурки...  ну  да,
верховые - четверо или пятеро. Ой, опять! Гэндальф! Гэндальф, спаси нас!
     Разнесся, нарастая, новый пронзительный вопль, и он отпрянул от  стены,
задыхаясь, как затравленный зверек. Но потом далеко внизу  прерывисто,  едва
слышно запела труба, и звук ее стих на высокой протяжной ноте.
     - Фарамир! Это Фарамир! Это его сигнал! - воскликнул  Берегонд.  -  Вот
смельчак! Но как же он доскачет до ворот, если эти  летучие  гады  умеют  не
только  пугать?  Смотри  ты,  скачут,  уже  не  так  и  далеко!  Эх,  лошади
шарахнулись! Сбросили седоков... те поднялись...  бегут!  Нет,  один  еще  в
седле, возвращается к своим. Наверняка это он, Фарамир, - ему и люди, и кони
покорны. Ах ты, гнусная тварь, налетела, кидается!  Да  на  подмогу  же,  на
подмогу! Чего они там? Фарамир!
     Берегонд одним прыжком исчез во мраке. А Пин устыдился: что  ж  он  тут
корчится от страха, когда Берегонд без оглядки поспешил выручать  вождя?  Он
снова заглянул в бойницу - и увидел, как вспыхнула на севере серебряно-белая
звездочка, вспыхнула и покатилась на сумрачные поля. Да нет, не  покатилась,
она мчалась быстрее стрелы, разгораясь все ярче и нагоняя  четверых  воинов,
бегущих к Вратам. Пину почудилось, будто ее бледный  свет  разгоняет  вязкие
тени, все ближе была она,  и  загудело  в  крепостных  стенах  эхо  могучего
возгласа.
     - Гэндальф! - отозвался Пин. - Гэндальф! Когда уж надеяться не на  что,
он тут как тут! Вперед! Вперед, Белый Всадник! Гэндальф, Гэндальф! -  кричал
он во всю мочь, невесть зачем и кому, как зритель на скачках.
     Но и кружащие черные тени заметили  нового  всадника,  и  одна  из  них
ринулась к нему, а всадник, видимо, поднял руку - и полыхнула белая  молния.
Назгул с исступленным воем метнулся прочь; за ним свернули четыре  остальных
- и витками умчались на восток, скрывшись в нависшей  туче;  и  Пеленнорские
пажити, казалось, чуть-чуть посветлели.
     Пин следил, как верховой и Белый Всадник  съехались  и  ожидали  пеших.
Подоспели ратники из города, и вскоре  толпу  не  стало  видно  со  стены  -
наверно, зашли во Врата. Пин рассудил, что они немедля поднимутся в Башню, к
наместнику, и скорее побежал встречать  их  у  входа  в  цитадель.  Там  уже
собралось много народу - из тех, кто наблюдал со  стен  погоню  и  нечаянное
спасение.
     Ждать  пришлось  недолго:  с  ближних  улиц   послышался   многоголосый
приветственный гул, возглашали  имена  Фарамира  и  Митрандира.  Пин  увидел
факелы и двух всадников, продвигавшихся в окруженье толпы: один был в белом,
но потускнел, сияние его угасло или сокрылось; второй, темный, ехал  опустив
голову. Они спешились,  препоручив  конюхам  Светозара  и  другого  коня,  и
подошли к часовому  у  ворот:  Гэндальф  твердым  шагом,  серая  хламида  за
плечами, с грозным отсветом в глазах; спутник его,  в  зеленом,  медленно  и
немного пошатываясь, как смертельно усталый  или  раненый.  Пин  протеснился
вперед, когда они подходили к фонарю  под  аркой,  и,  увидев  бледное  лицо
Фарамира, затаил дыхание. Видно было, что он перенес смертный ужас и муку  -
перенес, преодолел и остался самим собой. Он задержался перемолвиться словом
с часовым, спокойный и властный, а Пин глядел на него и думал, как он  похож
на своего брата Боромира, который  Пину  сразу  же,  еще  в  Раздоле,  очень
понравился и величавой осанкой, и ласковым  обращением.  Но  Фарамир  совсем
иначе тронул его сердце - такого чувства он еще не  испытывал.  В  нем  было
высокое благородство, напоминавшее Арагорна, ну, может, менее высокое,  зато
ближе и  понятнее:  властитель  иного  склада,  других  времен,  он  все  же
наследовал и древнюю мудрость, и древнюю скорбь. Недаром так любовно говорил
о нем Берегонд. За таким хоть в огонь - и пойдут, и Пин пошел бы за ним даже
в гибельную тень черных крыл.
     - Фарамир! - звонко выкрикнул он. - Фарамир!  -  И  Фарамир,  расслышав
странный голосок средь общих  кликов,  обернулся,  увидел  его  и  замер  от
изумления.
     - Откуда ты взялся? - проговорил он. - Невысоклик, в  наряде  башенного
стража! Откуда?..
     На это ответил, шагнув к ним, Гэндальф.
 ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004