В ту ночь мы отдыхали, а  другие  работали  не  покладая  рук.  Ибо  мы
освободили тысячи пленников-гондорцев, галерных рабов, а  вскоре  потянулись
толпы из Лебеннина и с дельты, и Ангбор Ламедонский привел всю свою конницу.
Мертвецов больше не было, страх отпустил, и люди стекались  помогать  нам  и
посмотреть на наследника Исилдура - молва о нем проложила  огненный  след  в
ночи.
     Ну, вот почти что и  конец  нашей  повести.  Вечером  и  ночью  корабли
готовили к отплытию, набирали моряков,  отбирали  ратников;  утром  отплыли.
Кажется, как уж давно это было, а всего-то позавчера утром, на  шестой  день
похода из Дунхерга. Но Арагорн все тревожился, как бы не опоздать.
     "От Пеларгира до Харлондских пристаней сорок две лиги, - говорил он.  -
И если мы назавтра не приплывем в Харлонд, все пропало".
     Добровольцы сели на весла и гребли изо всех сил, но поначалу  мы  плыли
медленно: против течения все-таки, в низовьях оно, правда,  не  быстрое,  да
ветра, как назло, не было никакого. Я уж совсем приуныл - победить победили,
а что толку? - но тут Леголас вдруг рассмеялся.
     "Выше бороду, отпрыск Дарина! - сказал он. - Говорят ведь: как будешь к
пропасти катиться, надежда заново родится". С чего бы ей заново  родиться  -
этого он объяснять не стал. Ночью было не темнее, чем днем, только  тоскливо
до смерти; далеко на  севере  в  тучах  играло  зарево,  и  Арагорн  сказал:
"Минас-Тирит горит".
     А к  полуночи  надежда  и  впрямь  заново  родилась.  Моряки  с  дельты
поглядывали на юг и говорили, что пахнет свежим ветром с Моря. В глухой  час
подняли паруса, плыли мы  все  скорее,  и  на  рассвете  засверкала  пена  у
водорезов. А дальше вы знаете: в солнечный полдень мы примчались с  попутным
ветром и развернули боевое знамя. Великий это был день  в  незабвенный  час,
что бы ни случилось после.
     - Что ни случится после, подвиги не тускнеют, - сказал Леголас. - Поход
Стезей Мертвецов - это был подвиг, и  он  не  потеряет  величья,  даже  если
Гондор опустеет и обезлюдеет.
     - Увы, похоже на то, - сказал Гимли. - Очень угрюмые лица у Гэндальфа и
Арагорна. Вот бы узнать, о чем они там в шатре совещаются! Я, как  и  Мерри,
не чаю конца проклятой войне. Но как бы то ни  было,  я  готов  сражаться  и
дальше ради чести гномов Одинокой Горы.
     - А я - за эльфов Дремучего Леса, - сказал Леголас, - и  ради  любви  к
Государю Белого Древа.
     Друзья замолчали и долго еще сидели на высокой стене, раздумывая каждый
о своем; между тем вожди совещались.

     Расставшись с Леголасом  и  Гимли,  князь  Имраиль  немедля  послал  за
Эомером; они спустились по улицам притихшего Града и вышли на  равнину,  где
Арагорн разбил шатер невдалеке от места гибели конунга Теодена. И Арагорн, и
Гэндальф, и сыновья Элронда их уже дожидались.
     - Государи мои, - сказал Гэндальф,  -  вот  что  сказал  перед  смертью
наместник Гондора: "Может быть, и одержите вы победу у стен Минас-Тирита, но
удар, занесенный над вами, не отразить". Он говорил это в отчаянии, и все же
слова его правдивы.
     Зрячие Камни не лгут, и заставить их лгать не под силу даже  властелину
Барад-Дура. Он может, пересилив противника, отвести ему  глаза  или  придать
увиденному ложный смысл. Однако, разумеется же, Денэтор взаправду  и  воочию

видел несчетные полчища Мордора, растущие день ото дня.
     У нас едва хватило сил  отбиться  от  первого  нашествия.  Скоро  будет
новое, куда пострашнее. На победу надежды нет,  в  этом  Денэтор  прав.  Все
равно - оставаться ли здесь и выдерживать, истекая кровью, осаду  за  осадой
или погибнуть в неравной битве за Рекой. Можно лишь  выбирать  из  двух  зол
меньшее; и, конечно, благоразумнее  запереться  в  своих  крепостях  и  хоть
ненадолго, но отсрочить всеобщую гибель.
     -  Стало  быть,  ты  советуешь  укрыться  в  Минас-Тирите,  Дол-Амроте,
Дунхерге и сидеть там, как дети  в  песочных  замках  во  время  прилива?  -
спросил Имраиль.
     - Такой  совет  недорого  стоит,  -  отвечал  Гэндальф.  -  Разве  мало
отсиживались вы при Денэторе? Нет! Я сказал, что благоразумнее, но я вас  не
призываю к благоразумию. Я сказал, что на  победу  надежды  нет,  однако  мы
можем и победить - только не оружием. Дело решит Кольцо Всевластья  -  залог
незыблемости Барад-Дура и великое упованье Саурона.
 ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004