- Да, многие остались, если верить нашим преданьям, - сказал  князь,  -
но с незапамятных времен не забредали сюда наши дивные сородичи.  Глазам  не
верю: эльф в Минас-Тирите, в годину войны и бедствий! Что тебя сюда привело?
     - Я  -  один  из  тех  Девяти,  что  вышли  из  Имладриса  во  главе  с
Митрандиром, - сказал Леголас. -  А  это  гном,  мой  друг;  мы  приплыли  с
Государем Арагорном.  Нам  хотелось  бы  видеть  наших  друзей  и  спутников
Мериадока и Перегрина. Говорят, они на твоем попечении.
     - Да, вы их найдете в Палатах Врачеванья, я сам  вас  туда  провожу,  -
сказал Имраиль.
     - Лучше дай нам провожатого, господин, - сказал Леголас. - Ибо  Арагорн
просил передать тебе, что он более не хочет появляться в городе, однако  вам
нужно безотлагательно держать военный совет, и он призывает  тебя  вместе  с
Эомером Ристанийским к себе в шатер. Митрандир уже там.
     - Мы не промедлим, - сказал Имраиль, и они учтиво раскланялись.
     - Величавый государь и доблестный военачальник, - сказал Леголас гному.
- Если и теперь, во времена увяданья, есть в  Гондоре  такие  правители,  то
каков же был Гондор во славе своей!
     - Да, древние строенья добротней, - сказал Гимли.  -  Так  и  все  дела
людские - весной им мешает мороз, летом - засуха,  и  обещанное  никогда  не
сбывается.
     -  Зато  вызревает  нежданный  посев,  - возразил Леголас. - Из праха и
тлена  внезапно  вздымается  свежая  поросль  - там, где ее и не чаяли. Нет,
Гимли, людские свершенья долговечнее наших.
     - И однако несбыточны людские мечтанья, - заметил гном.
     - На это эльфы ответа не знают, - сказал Леголас.

     Посланец князя отвел их в Палаты Врачеванья; они нашли своих  друзей  в
саду, и отрадна была  их  встреча.  Они  гуляли  и  беседовали,  наслаждаюсь
недолгим отдыхом и ясным покоем ветреного утра. Когда Мерри притомился,  они
устроились на стене, к которой примыкала больничная  роща.  Широкий  Андуин,
блистая под солнцем, катил свои волны к югу и  терялся  -  даже  от  острого
взора Леголаса - в зеленоватой дымке, застилавшей широкие долины Лебеннина и
Южной Итилии.
     И Леголас умолк, вглядываясь в солнечную даль; он увидел над Рекою стаю
белых птиц и воскликнул:
     - Смотрите, чайки! Далеко же они залетели! Они изумляют меня и тревожат
мне сердце. Впервые я их увидел и услышал в Пеларгире,  во  время  битвы  за
корабли: они вились над нами и кричали. И я тогда замер, позабыв о сраженье,
ибо их протяжные крики были вестями с Моря. Моря, увы, я так и не видел,  но
у всякого эльфа дремлет в душе тоска по Морю,  и  опасно  ее  пробуждать.  И
из-за чаек я теперь не узнаю покоя под сенью буков и вязов.
     - Скажешь тоже! - возразил Гимли. - Ив Средиземье  глазам  раздолье,  а
дела - непочатый край. Если все эльфы потянутся к гаваням, поскучнеет  жизнь
у тех, кому уезжать некуда.
     - Ужас как станет скучно! - сказал Мерри. - Нет уж, Леголас, ты держись
подальше  от гаваней. И людям вы нужны, и нам тоже; да что говорить, нужны и
гномам - умным, конечно, вроде Гимли. И всегда будете нужны, если только все
не  погибнут,  а  теперь  я  надеюсь,  что  нет.  Хотя, похоже, это были еще
цветочки, а ягодки впереди: что-то конца не видно проклятой войне.
     - Да не каркай ты! - воскликнул Пин. - Солнце, как видишь, на  небе,  и
денек-другой мы еще пробудем вместе. Меня вот любопытство разбирает.  Ну-ка,
Гимли! Вы уже сто раз за утро успели помянуть свой поход  с  Бродяжником,  а
толком ничего не рассказали.
 ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004