- Я голодный. А сколько времени?
     - Ужинать поздновато, - отозвался Пин. - Но я, пожалуй, сбегаю  принесу
тебе чего-нибудь на ужин, авось дадут.
     - Дадут,  дадут,  -  заверил  Гэндальф.  -  Чего  бы  ни  пожелал  этот
ристанийский конник, ему тут же принесут, весь Минас-Тирит обрыщут, лишь  бы
нашлось. Он здесь в большом почете.
     - Вот и хорошо! - сказал Мерри. - Стало быть, поужинаю, а потом  выкурю
трубочку. - Лицо его  затуманилось.  -  Нет,  не  выкурю  трубочку.  Вообще,
наверно, больше курить не буду.
     - Это почему? - поинтересовался Пин.
     - Да как бы тебе объяснить, - медленно произнес Мерри. - Он ведь  умер,
вот и весь сказ. Сейчас мне сразу все припомнилось. Он  сказал  перед  самой
смертью, мол, жаль ему, что не придется послушать про наше ученье о  травах.
И теперь я, если закурю, стану о нем думать: помнишь, Пин, как он подъехал к
воротам Изенгарда, какой был учтивый.
     - Что ж, закуривай и думай о нем! - сказал Арагорн. - Вспоминай  о  его
доброте и учтивости, о том, что он  был  великий  воитель,  о  том,  как  он
сдержал клятву верности и в свое последнее утро вывел ристанийское войско из
мрака навстречу ясному рассвету. Недолго ты служил ему, но  память  об  этом
озарит твою жизнь до конца дней.
     Мерри улыбнулся.
     - Ладно, - сказал он, - не откажи мне, Бродяжник, в зелье и трубке, а я
покурю и подумаю.  У  меня  у  самого  в  котомке  было  отличное  зелье  из
Сарумановых запасов, да куда эта котомка подевалась в бою - леший ее знает.
     - Сударь мой Мериадок, - отвечал ему Арагорн, - если ты думаешь, что  я
проскакал через горы и все гондорское  княжество,  расчистив  путь  огнем  и
мечом,  затем,  чтобы  поднести  табачку  нерадивому   солдату,   бросившему
снаряжение на поле боя,  то  ты  сильно  ошибаешься.  За  неимением  котомки
попроси позвать здешнего травоведа. Он объяснит, что в траве,  которая  тебе
вдруг понадобилась, никакой пользы, насколько он знает, нет, но что  зовется
она по-простому западное зелье, а  по-ученому  галенас,  приведет  и  еще  с
десяток названий на самых редких языках, припомнит какие-нибудь  полузабытые
стишки, смысла в которых он не видит. И наконец с прискорбием  сообщит,  что
таковой травы в Палатах Врачеванья  не  запасено.  С  тем  ты  и  останешься
размышлять  об  истории  языков  Средиземья.  Вот  и  я  тебя   оставляю   -
поразмышляй. А то я в такой постели не  спал  после  Дунхерга  и  не  ел  со
вчерашнего вечера.
     Мерри схватил и поцеловал его руку.
     - Извини,  пожалуйста,  -  сказал  он.  -  Иди  скорей  есть  и  спать!
Навязались же мы еще в Пригорье на твою  голову.  Но,  понимаешь,  наш  брат
хоббит, коли дело серьезное, нарочно мелет вздор, лишь бы не пустить петуха.
Когда не до шуток, у нас нужные слова не находятся.
     - Прекрасно я это знаю, а то бы и сам иначе  с  тобой  разговаривал,  -
сказал Арагорн. - Да цветет Хоббитания во веки веков! - Он вышел,  поцеловав
Мерри, и Гэндальф последовал за ним.

     Пин остался в палате.
     - Нет, такого, как он, на всем свете не сыщешь! - сказал он.  -  Кроме,
конечно, Гэндальфа: да они небось родственники. Лопух ты лопух: котомка твоя
вон она, ты ее притащил за плечами. Он говорил и на нее поглядывал. Да  и  у
меня зелья на двоих-то хватит. На вот тебе, чтоб не  рыться:  то  самое,  из
Длиннохвостья. Набивай трубку, а я сбегаю насчет еды. Вернусь - поболтаем на
свой манер. Ух! Все ж таки нам, Кролам и Брендизайкам,  непривычно  жить  на
этаких высотах: уж больно все возвышенно.
     - Да, - сказал Мерри. - Оно конечно,  непривычно  -  может,  как-нибудь
притерпимся? Но вот в чем дело, Пин: мы теперь знаем, что эти высоты есть, и
поднимаем к ним взгляд. Хорошо, конечно, любить то, что тебе и так  дано,  с
чего-то все начинается, и укорениться надо, благо земля у нас  в  Хоббитании
тучная. Но в жизни-то, оказывается,  есть  высоты  и  глубины:  какой-нибудь
старик садовник про них ведать не ведает, но потому и садовничает,  что  его
оберегают вышние силы и те, кто с ними в согласии. Я рад,  что  я  это  хоть
немного понял. Одного не понимаю - чего  это  меня  понесло?  Где  там  твое
зелье? И достань-ка ты все-таки из мешка мою трубку, вдруг да она цела.

 ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004