- Пусть бы меня лучше любил другой, - отозвалась она. - А жалости мне и
вовсе ничьей не надо.
     - Это я знаю, - сказал он. - Ты искала любви Государя нашего  Арагорна.
Да, он могуч и велик, и ты мечтала разделить его славу, вознестись вместе  с
ним над земным уделом. Точно юный  воин,  влюбилась  ты  в  полководца.  Да,
высоко вознесла его судьба, и он достоин этого, как никто другой.  Но  когда
он взамен любви предложил тебе пониманье и жалость, ты отвергла то и  другое
и предпочла умереть в бою. Погляди на меня, Эовин!
     Долгим взглядом посмотрела Эовин на Фарамира, а тот промолвил:
     - Эовин, не гнушайся жалостью, это дар благородного сердца! А мой  тебе
дар - иной, хоть он и сродни жалости. Ты - царевна-воительница, и слава твоя
не померкнет вовеки; но ты,  дорогая,  прекраснее  всех  на  свете,  и  даже
эльфийская речь бессильна описать твою красоту. И я тебя люблю. Прежде  меня
тронуло твое горе, нынче же знаю: будь ты как угодно весела и беспечна, будь
ты даже беспечальной княжной гондорской, все равно я любил бы  тебя.  Ты  не
любишь меня, Эовин?
     Сердце ее дрогнуло, и увиделось все по-иному, будто вдруг минула зима и
разлился солнечный свет.
     - Да не может быть! - сказала она.  -  Я  стою  на  стене  Минас-Анора,
Крепости Заходящего Солнца, и нет больше душной тьмы! Я, кажется,  очнулась:
я не хочу состязаться с  нашими  конниками  и  петь  наши  песни  о  радости
убийственной брани. Лучше я стану целительницей, буду беречь живое,  лелеять
все, что растет, и растет не на погибель. - Она снова взглянула на Фарамира.
- И я не хочу быть княгиней, - сказала она.
     И Фарамир весело рассмеялся.
     - Это хорошо, что не хочешь, - сказал он, - потому что и  я  не  князь.
Однако же я возьму замуж Белую Деву Ристании, ежели будет  на  то  ее  воля.
Настанут иные, счастливые дни, и  мы  будем  жить  за  рекою,  в  Италии,  в
цветущем саду. Еще бы: каким она станет садом, на радость моей царевне!
     - Так что же, витязь Гондора, из-за тебя мне разлучаться с Ристанией? -
спросила она. - А  твои  чванные  гондорцы  будут  говорить:  "Хорош  у  нас
правитель, нечего сказать: взял себе в жены ристанийскую наездницу!  Неужели
не мог подыскать получше, из нуменорского рода?"
     - Пусть говорят, что хотят, - сказал Фарамир. Он обнял ее и поцеловал у
всех на виду - но какое им было дело до того, кто их видит? А видели  многие
и смотрели, как они, осиянные солнцем, спустились со стен и  пошли  рука  об
руку к Палатам Врачеванья.
     И Фарамир сказал Смотрителю Палат:
     - Эовин, царевна ристанийская, вполне излечилась.
     - Хорошо, -  сказал  Смотритель,  -  я  отпускаю  царевну  из  Палат  с
напутствием: да не постигнет ее никакая иная хворь! И препоручаю  наместнику
Гондора, доколе не вернется брат ее, конунг.
     Но Эовин сказала:
     - А теперь я не хочу уходить, я останусь. Мне хорошо в этих Палатах,  и
я найду себе дело.
     И она оставалась в Палатах до возвращения конунга Эомера.

 ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004