- Конунг Теоден! Конунг Теоден! Властитель Ристании возвратился!
     Протяжно затрубил рог,  и  гулким  эхом  отозвалась  долина.  За  рекой
зажигались огни.
     И вдруг с высот дружно грянули трубы: казалось,  они  поют  под  единым
сводом, и слитный трубный гром раскатился по каменным склонам.
     Так возвратился с победою властитель  Мустангрима  в  Дунхерг,  в  свое
высокогорное Укрывище. Последняя рать Ристании  была  в  сборе;  проведав  о
приближении  конунга,  воеводы  встретили  его  у  переправы,  как  и  велел
Гэндальф. Впереди ехал Дунгир, здешний правитель.
     - Государь, - сказал он, - три дня назад на рассвете примчался с запада
в Эдорас Светозар, и  Гэндальф  несказанно  обрадовал  нас  вестью  о  твоей
победе. Но он приказал от лица твоего  поторопить  сбор.  А  затем  нагрянул
крылатый Призрак.
     - Крылатый Призрак? - повторил Теоден. - Мы тоже видели его, но посреди
ночи, еще когда Гэндальф был с нами.
     - Может статься, вы его и видели, государь, - сказал Дунгир.  -  Он  ли
был тогда или другой, но исчадьем мрака, подобьем чудовищной птицы явился он
в то утро над Эдорасом, и страх объял всех до единого.  Ибо  он  снизился  к
Медусельду, почти до самого купола, и раздался  вопль,  оледенивший  сердца.
Тогда-то Гэндальф и посоветовал нам не собираться на  равнине,  а  встретить
тебя здесь, в горном Укрывище. И не зажигать ни костров, ни  факелов  помимо
крайней нужды - так мы и сделали, потому что повелительны были его  слова  и
мы услышали в них твое веление. Здесь, над долиною, чудища не появлялись.
     - Вы рассудили верно, - сказал Теоден. - Я сейчас  еду  в  Укрывище,  и
прежде, чем отойду ко сну, надо мне встретиться с  воеводами  и  сенешалями.
Созовите их у меня как можно скорее!

     Теперь дорога вела прямиком на восток - по долине, где она была шириною
не более полумили. Кругом лежали поля и травяные сумеречно-серые луга, и  за
дальним краем ложбины  Мерри  увидел  утесистый  отрог  Старкгорна,  некогда
разрезанный рекой.
     Равнина была заполнена людьми. Они толпились у дороги,  приветственными
кликами встречая конунга и  западных  ратников;  а  поодаль  виднелись  ряды
палаток и шатров, стояли за  частоколами  кони  и  стройно  было  составлено
оружие: копья торчали, как древесная поросль. Сумерки застилали  многолюдный
лагерь, с гор веяло ночной прохладой, однако же фонари не горели и не пылали
костры. Расхаживали часовые в длинных плащах.
     Сколько  же  их  тут  собралось,  ристанийцев?  -  задумался  Мерри.  В
сгущавшейся  тьме  на  глазок  было  не  прикинуть,  но  вроде  бы  большое,
многотысячное войско. А пока он вертел головой,  дружина  конунга  оказалась
возле огромной скалы у восточного края долины; дорога вдруг пошла в гору,  и
Мерри изумленно поднял взгляд. Таких дорог он еще не  видывал:  верно,  люди
проложили ее во времена совсем уж  незапамятные.  Змеею  вилась  она  вверх,
врезаясь в отвесную скалу. Крутая, точно лестница, она  открывала  обзор  то
спереди, то сзади. Лошади этот подъем кое-как одолевали; можно было  втащить
и повозки, но никакой враг ниоткуда не смог бы обойти защитников, разве  что
с  воздуха.  На   каждом   повороте   дороги   высились   грубые   изваяния:
человекоподобные фигуры сидели, поджав ноги и сложив толстые руки на  пухлых
животах. Черты лица у многих с годами стерлись,  лишь  черные  глазные  дыры
взирали на мимоезжих. Конники их вниманием не  удостаивали.  Назывались  они
Пукколы, колдовской силы  не  имели,  страха  никому  не  внушали;  и  Мерри
провожал изумленным и  почти  что  жалостным  взглядом  эти  выступавшие  из
сумрака фигуры.
     Потом он глянул назад и увидел, что взобрался уже высоко, и все равно в
тумане видно было, как снизу идут конники - нескончаемой  вереницей  идут  и
расходятся по лагерю. Лишь конунг с приближенными ехали вверх, в Укрывище.
     Наконец они выехали на край обрыва, а дорога  вела  все  вверх,  крутым
склоном к скалистой расселине, а за нею  расстилалась  долина.  Звалась  она
Фириэнфельд - широкая это была  и  красивая  долина,  травянистая,  поросшая
вереском, над бурным ложем Снеговой, по южным склонам Старкгорна и  северным
отлогам зубчатого хребта Ирензаги; туда-то и направлялись конники,  и  перед
ними вздымался Двиморберг, Гора Призраков  с  ее  одетыми  мрачным  сосняком
кручами. Долину пересекал двойной ряд неуклюжих каменных вех;  дорога  между
ними уходила в сумрак и пропадала среди сосен. Отважься  кто-нибудь  по  ней
поехать - он вскоре оказался бы в лесной мгле Димхолта, увидел  бы  зловещий
столп и зияющие Запретные врата.
     Таков был угрюмый Дунхерг,  сооруженный  древним  людским  племенем,  о
котором ни песни, ни сказания не сохранили  памяти.  И  неведомо  было,  что
воздвигали древние строители - то ли город, то ли тайный храм, то ли царскую
усыпальницу. Трудились они в Темные Века,  задолго  до  того,  как  приплыли
корабли к западным берегам  и  дунаданцы  основали  Гондор,  и  давным-давно
сгинул этот народ, одни лишь Пукколы упрямо сидели на изгибах дороги.
     Мерри взглянул на каменные зубья, на их неровный строй: они исчернели и
выветрились, те покосились, другие упали, третьи надломились или искрошились
- ни дать ни взять голодный старческий оскал. Он подумал, зачем  бы  им  тут
торчать, и понадеялся, что конунг не поедет между ними в  густеющую  темень.
Потом он различил по обеим сторонам дороги множество палаток и  навесов,  но
расположены они были поодаль от сумрачного леса и даже теснились  к  обрыву.
Большая часть лагеря находилась справа, где Фириэнфельд распластался  вширь,
а слева палаток было поменьше, и среди  них  высился  шатер.  Оттуда  выехал
навстречу им конник, и они свернули с дороги.
     Конник приблизился, и Мерри увидел, что это женщина - длинные перевитые
волосы ее блистали в сумерках, но  она  была  в  шлеме,  одета  в  кольчугу,
опоясана мечом.
 ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004