- Когда Фарамира внесли в Башню, многие у нас часом позже  видели,  как
вдруг засветилось верхнее окно Башни, - сказал Берегонд. - Но такое и раньше
бывало, и слух шел давно, что правитель порою единоборствует с Врагом.
     - Верны, стало быть, мои догадки, - сказал Гэндальф. - Вот так и проник
Саурон в Минас-Тирит, и сумел меня задержать. Придется  мне  здесь  пока,  и
остаться: вслед за Фарамиром принесут других раненых.
     Надо спуститься к воротам и встретить их. Горестно мне то, что увидел я
на равнине, и как бы не стало еще горестнее. Пойдем  со  мною,  Пин!  А  ты,
Берегонд, иди в цитадель и доложи своему начальнику обо всем, что случилось.
Стражем Белой Башни, боюсь, тебе уж не быть; скажи ему, однако ж, что,  если
он не против, я ему советую послать тебя в Палаты Врачеванья  -  здесь  тоже
нужна охрана и нужно будет выхаживать правителя Гондора.  Если  он  очнется,
хорошо бы ты был рядом, ибо ты, и никто другой, спас его от огненной смерти.
Ступай! Я скоро вернусь.
     И он пошел с Пином вниз по улице; в это время брызнули  серые  дождевые
струи, смиряя пожары. Дымное облако застлало город.



      ГЛАВА VIII. ПАЛАТЫ ВРАЧЕВАНЬЯ





     Глаза  Мерри  застилали  слезы  и  туманила  усталость,  когда  впереди
показались разбитые ворота Минас-Тирита. Он пробирался между грудами мертвых
тел  и  обломков, не замечая их. Носился дым, воняло гарью; догорали и тлели
башни  в  огненных рвах вместе с трупами людей и орков и останками громадных
зверей  из  южного  края,  которых закидали камнями или застрелили, целясь в
глаза, храбрые лучники Мортхонда. Дождь кончился, сверкало солнце, однако же
город  был  окутан понизу дымным смрадом. Люди выходили из города, расчищали
поле,  закапывали  отбросы битвы. Прибыли паланкины: Эовин бережно возложили
на  подушки,  а  тело  конунга  укрыли  златотканым  покровом.  Впереди  шли
факельщики, и бледный в солнечном свете огонь метался по ветру
     Так  внесли  Теодена  и  Эовин  в  столицу  Гондора,  и  все  встречные
склонялись,  обнажив головы. Прошли сквозь дым и пепел первых ярусов и стали
подниматься  по нескончаемым каменным улицам. Мерри казалось, что так всегда
и будет, что его затягивает безысходное сновидение, что так ему будто и надо
идти, идти и идти к неведомому концу, где никакая память не поможет.
     Далеко-далеко еще раз мелькнули и исчезли факельные  огни;  он  брел  в
темноте и думал: "Этот узкий путь ведет в могилу, там и отдохну".  Но  вдруг
его мертвящий сон нарушил живой голос:
     - Мерри, ну наконец-то! Нашелся все-таки!
     Он поднял взгляд, и туман немного рассеялся. Перед ним стоял Пин! Узкая
улочка, их двое, и никого больше. Он протер глаза.
     - Где конунг? - сказал он. - И где Эовин? - Он  споткнулся,  присел  на
крыльцо и снова заплакал.
     - Они там, в цитадели, - сказал Пин. - Я уж подумал, ты заснул на  ходу
и забрел невесть куда. Мы когда увидели, что тебя нет, Гэндальф послал меня:
ищи, говорит, без него не возвращайся. Ну, Мерри, ну, старина! Да как  же  я
рад тебя видеть! Но ты на ногах едва держишься, а я языком  болтаю.  Погоди,
тебе плохо, ты раненый?
     - Да нет, - сказал Мерри. - Вроде бы и не раненый.  Только,  понимаешь,
Пин, правая рука отнялась, как я его ударил. И меч истлел, будто веточка
     Пин тревожно глядел на него
     - Слушай, пойдем-ка, да побыстрее, - сказал он. - Не унесу  я  тебя,  а
жаль: ходок из тебя неважный. Тебе вообще-то  и  ходить  нельзя,  но  ты  уж
прости. Такие дела в городе, просто ужас что творится - мудрено ли ненароком
упустить из виду раненого хоббита.
     -  Иной раз не худо, ежели тебя упустят из виду, - сказал Мерри. - Меня
как  раз  из  виду  упустил...  нет, нет, об этом не надо. Помоги, Пин! Рука
совсем оледенела, и темень перед глазами.
 ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004