- Арагорн, - сказала она, - зачем ты едешь этим гиблым путем?
     - Затем, что иначе нельзя, - отвечал он. - Только так  я,  быть  может,
сумею опередить Саурона. Я ведь не ищу гибели, Эовин. Будь моя воля, я гулял
бы сейчас на севере по светлым тропинкам Раздола.
     Она помолчала, обдумывая последние его слова. Потом вдруг положила руку
ему на плечо.
     - Ты суров и тверд, - сказала она. - Таким, как ты, суждена слава. -  И
снова  примолкла.  -  Государь,  -  решилась  она  наконец,  -  если   таков
предуказанный тебе путь, то  позволь  мне  ехать  с  тобою.  Мне  опротивело
прятаться и скрываться, я хочу испытать себя в смертном бою.
     - Ты должна оставаться со своим народом, - ответил он.
     - Только и слышу, что я кому-то что-то должна! - воскликнула  Эовин.  -
Разве я не из рода Эорла? Воительница я или нянька? Долгие  годы  я  опекала
немощного старца. Теперь он, кажется, встал на ноги - а мне все равно нельзя
жить по своей воле?
     - Этого почти никому нельзя, - ответил он.  -  И  не  ты  ли,  царевна,
приняла теперь на себя попечение о своем народе, покуда не воротится конунг?
Если б это доверили не тебе, а военачальнику или сенешалю,  ты  думаешь,  он
мог бы оставить свой пост, как бы ему все ни опротивело?
     - Значит, так всегда и будет? - горько спросила она.  -  Ратники  будут
уезжать на войну и добывать бранную славу, а мне - оставаться, хозяйничать и
потом их встречать, заботиться о еде и постелях, так?
     - Может статься, и встречать будет некого,  -  сказал  он.  -  Настанет
темное время безвестной доблести:  никто  не  узнает  о  подвигах  последних
защитников родимого крова. Но безвестные подвиги ничуть не менее доблестны.
     - Ты твердишь одно и то же, - отвечала она,  -  женщина,  говоришь  ты,
радей о доме своем. А когда воины погибнут славной смертью - сгори вместе  с
домом, погибшим он больше не нужен. Но я не служанка, я -  царевна  из  рода
Эорла. Я езжу верхом и владею клинком не хуже любого воина. И я не боюсь  ни
боли, ни смерти.
     - А чего ты боишься, царевна? - спросил он.
     - Боюсь золоченой клетки, - сказала она. - Боюсь привыкнуть к домашнему
заточенью, состариться и расстаться с мечтами о великих подвигах.
     - Как же ты отговаривала меня идти избранной дорогой,  потому  что  она
опасна?
     - Я ведь тебя, а не себя отговаривала, - сказала она. - И  я  призывала
тебя не избегать опасности, а ехать на битву, добывать мечом славу и победу.
Просто я не хотела, чтобы сгинули попусту благородство и великая отвага!
     - Я тоже этого не хочу, - сказал он. - Потому и говорю  тебе,  царевна:
оставайся! Нечего тебе делать на юге.
     - Другим - тем, кто пойдет за тобою, -  тоже  нечего  там  делать.  Они
пойдут потому, что не хотят с тобой разлучаться, потому, что любят тебя.
 ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004