- Со своей родины, из невысоклицкого края, - сказал он. - А привез  его
я. Пошли, пошли: дел впереди много, речей тоже, а ты еле живой. Он пойдет  с
нами. Да ему и надо с нами - совсем я забыл, и он, видно, тоже: хорош  гусь,
давно уж должен бы стоять возле своего повелителя. Идем, Пин, не отставай!

     И они пришли в отдаленный дворцовый покой. Там близ жаровни с  угольями
расставлены были сиденья, принесли вино. Пин как бы невидимкой  оказался  за
спиною Денэтора и забыл о своей усталости, жадно ловя каждое слово.
     Фарамир преломил белый хлеб, пригубил вино и сел по  левую  руку  отца;
справа, поодаль сидел Гэндальф в высоком резном кресле и сначала едва ли  не
дремал. Потому что Фарамир сначала поведал о том,  как  исполнено  поручение
десятидневной давности: рассказывал, что творится в Итилии, о  передвиженьях
войск Врага и его пособников, о придорожной битве, в которой  истреблен  был
отряд хородримцев с громадным боевым зверем, -  словом,  вернулся  с  рубежа
военачальник и, как водится, доносит государю про  пограничные  стычки,  про
заботы и тревоги, вчера еще насущные, а нынче ничтожные.
     Затем Фарамир вдруг посмотрел на Пина.
     - А теперь о делах диковинных, - сказал он. - Из  северных  сказаний  к
нам на юг явился не один лишь этот невысоклик.
     Тут Гэндальф  выпрямился,  стиснув  поручни  кресла,  но  ни  слова  не
промолвил и осадил взглядом Пина - в самую  пору,  тот  едва  не  вскрикнул.
Денэтор покосился на них и медленно кивнул - дескать, ему и так все понятно.
Слушали молча, недвижно, и неторопливо рассказывал Фарамир,  большей  частью
обращаясь к Гэндальфу и порою переводя глаза  на  Пина:  припоминал,  должно
быть, тех двоих.
     Фарамир рассказывал, как  ему  подвернулся  Фродо  со  слугою,  как  те
переночевали в Хеннет-Аннуне, и Пин  заметил,  что  руки  Гэндальфа  дрожат,
сжимая резные подлокотники. Руки были мучнисто-белые и  очень  дряхлые;  Пин
глядел на них и с ужасом понимал,  что  Гэндальф,  сам  Гэндальф  не  только
встревожен, а прямо-таки испугался. Стояла затхлая духота. Фарамир  закончил
рассказ о проводах путников, которые решились идти к Кирит-Унголу; он смолк,
покачал головой и вздохнул. Гэндальф вскочил на ноги.
     - К Кирит-Унголу? Через Моргульскую долину? - повторил он. - Когда  это
было, когда? Когда ты с ними расстался?  Сколько  им  ходу  до  этой  гиблой
долины?
     - Расстался я с ними третьего дня утром, - отвечал Фарамир. -  Идти  им
до Моргулдуина было пятнадцать лиг - это если прямиком на юг; а оттуда  пять
с лишком лиг на восток до проклятой башни. Раньше, чем  сегодня,  они  дойти
никак не могли, а может, и сейчас еще в пути. Я понял твои спасенья: нет, не
из-за них нахлынула темень. Она поползла вчера вечером и за ночь окутала всю
Итилию. У Врага все давным-давно расчислено, и он начал наступление  день  в
день, час в час; наши путники тут ни при чем.
     Гэндальф мерил пол шагами.
     - Позавчера утром, почти три дня назад! А где вы  распрощались,  далеко
отсюда?
     - Птичьего полета лиг двадцать пять, - отозвался Фарамир. - Но я не мог
вернуться  скорее.  Еще ввечеру мы стояли дозором на Каир-Андросе, это такой
длинный  речной  островок,  там  у нас северная застава, а кони были на этом
берегу,  четыре  коня. Когда надвинулась темь, я понял, что мешкать не след,
взял   с  собою  троих  дружинников,  а  прочих  послал  укрепить  отряд  на
осгилиатской  переправе.  Надеюсь,  я  верно распорядился? - Он посмотрел на
отца.
     - Верно ли? - воскликнул Денэтор, и глаза его засверкали.  -  Зачем  ты
меня об этом спрашиваешь? Люди были у тебя  под  началом.  Разве  ты  привык
советоваться со мной? Держишься ты  почтительно,  однако  поступаешь  всегда
по-своему, не спрашивая моего совета. Вот и сейчас  стелил  мягко,  но  я-то
видел, что ты глаз не сводишь с Митрандира - мол, не проговорился ли  о  чем
невзначай? Давно уж он прибрал тебя к рукам.
     Сын мой, твой отец стар, но из ума еще не выжил. Я, как прежде, слышу и
вижу все - и легко разгадываю твои недомолвки и умолчания. Мало что можно от
меня утаить. Ах, был бы жив Боромир!
     - Видно, ты недоволен мною, отец, - спокойно сказал Фарамир,  -  и  мне
жаль, что, не ведая, как бы ты рассудил, я  должен  был  сам  принять  столь
важное решение.
     - А то бы решил  иначе?  -  насмешливо  спросил  Денэтор.  -  Наверняка
поступил бы так же, я тебя знаю. Ты взял за образец властителей древности  и
стараешься выглядеть, как они, - величественным и благородным, милостивым  и
великодушным. Что ж, так и подобает потомку высокого рода, доколе он  правит
с миром. Но в роковую годину за великодушие можно поплатиться жизнью.
 ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004