Пел я солнечным утром, обнажая свой меч.
          Теперь надежде конец, и сердце мое точно рана.
          Остались нам ярость, и гибель, и кровавый закат!

     Такие сказал он стихи, сказал - и рассмеялся. Ибо  вновь  охватило  его
упоение битвы: он был еще невредим, был молод, и был  он  конунг,  достойный
своего воинственного народа. С веселым смехом отчаяния он снова взглянул  на
черную армаду, грозя ей мечом.
     Взглянул - и вдруг изумился и вне себя от радости высоко подбросил меч,
блеснувший на солнце; поймал его и запел. И  все  посмотрели  на  Реку:  над
передним кораблем взвилось черное знамя, а корабль повернул  к  Харлонду,  и
ветер расплеснул полотнище. На знамени было Белое Древо,  как  и  на  стягах
Гондора, но вокруг его кроны семь звезд, а поверх - венец.  Такого  знамени,
знамени Элендила, уже тысячи лет  не  видел  никто.  А  звезды  лучились  на
солнце, ибо жемчугом вышила  их  Арвен,  дочь  Элронда,  и  ярко  блистал  в
полуденном свете венец из мифрила с золотом.
     Так явился Арагорн,  сын  Араторна,  Элессар,  наследник  Элендила:  он
прошел Стезей Мертвецов и с попутным ветром приплыл в свое княжество  Гондор
от морских берегов.  Ристанийцы  заливались  радостным  смехом  и  потрясали
мечами; в ликующем городе гремели трубы и  звонили  колокола.  А  мордорские
полчища растерянно взирали, как -  по  волшебству,  не  иначе  -  на  черных
пиратских кораблях Умбара подплывают враги Властелина, и в  ужасе  понимали,
что настала неминучая гибель, что участь их решена.
     Гондорские дружины ударили с запада  на  троллюдов,  ворягов  и  орков,
ненавидящих солнце. Конники Эомера устремили копья на юг, и  бежали  от  них
хородримцы, угодив между молотом и наковальней. Ибо на Харлондские  пристани
прыгали воины за воинами и с ходу бросались в бой.
     Был   среди   них   Леголас,   был   Гимли,   крутивший   секирой,    и
Гальбарад-знаменосец, и Элладан  с  Элроиром,  и  суровые  витязи,  северные
Следопыты, а следом - тысячи ратников из Лебеннина, Ламедона и с гондорского
приморья. Но впереди всех мчался Арагорн - на лбу  его  сиял  алмазом  венец
Элендила, в руке  сверкал  меч,  нареченный  Андрилом:  издревле  он  звался
Нарсил, был сломан в бою и теперь, перекованный заново, пламенел грозно, как
встарь.
     И съехались посреди поля брани  Эомер  с  Арагорном;  они  соскочили  с
коней, оперлись на мечи и радостно взглянули друг на друга.
     - Вот мы и встретились, прорубившись сквозь полчища Мордора,  -  сказал
Арагорн. - Помнишь, я предсказывал тебе это в Горнбурге?
     - Да, предсказывал, - отозвался Эомер, - однако надежда обманчива, а  я
не ведал, что ты прозреваешь грядущее. Но  вдвойне  благословенна  нежданная
помощь, и никогда еще не было встречи отрадней. - И они крепко  пожали  друг
другу руки. - В самую пору встретились  мы,  -  прибавил  Эомер.  -  Еще  бы
немного, и ты запоздал. Нас постигли горестные утраты.
     - Что ж, сперва расплатимся, поговорим потом! - сказал Арагорн,  и  они
поехали в битву бок о бок.

     Сражаться пришлось  еще  долго,  и  жестокое  было  сраженье:  суровые,
отважные южане дрались отчаянно, да и дюжие воины-бородачи с востока  пощады
не просили. У обгорелых усадеб и амбаров, на холмах и пригорках, за  стенами
и в открытом поле - повсюду скапливались  они  и  везде  отбивались,  покуда
хватало сил; бои не утихали до самого вечера.
     Наконец солнце скрылось за Миндоллуином, и  все  небо  запылало:  точно
окровавились горные склоны, огненно-красной стала Река и  закатный  багрянец
разлился по траве Пеленнорской равнины. К  этому  часу  закончилась  великая
битва за Гондор, и в пределах Раммас-Экора  не  осталось  ни  одного  живого
недруга. Перебиты были все;  беглецов  догоняли  и  приканчивали,  а  другие
тонули в алой пене андуинских волн.  Может,  кому  и  удалось  добраться  до
Моргула или до Мордора, но хородримской земли достигли лишь отдаленные слухи
о беспощадной карающей деснице Гондора.

     Арагорн, Эомер и Имраиль ехали к городским воротам, все трое утомленные
до изнеможения. И все трое невредимые: то ли  судьба  их  оберегала,  то  ли
богатырская сила и воинское уменье; правда, редкий недруг дерзал сразиться с
ними, от их гнева  бежали,  как  от  огня.  А  раненых  и  изувеченных  было
множество, и многие пали в этой битве. Изрубили бердышами Форлонга: он пеший
бился в одиночку с толпою врагов; Дуилина с Мортхонда и брата его растоптали
мумаки, когда мортхондские лучники стреляли чудовищам в глаза. Не вернулся к
себе на Изумрудные Холмы Гирлуин Белокурый, воевода Гримблад не  вернулся  в
Гримдол, и в свой северный край не вернулся Гальбарад Следопыт. Жестокая это
была сеча, и никто не счел павших - вождей и простых воинов, прославленных и
безымянных. И спустя много лет вот как пел ристанийский сказитель о  могилах
у Мундбурга:

          Затрубили рога в предгорьях  перед  рассветом,


 ..далее 

Последние изменения на странице произошли 29-07-2004